Глава пятьдесят вторая
СИЛЛА
Когда все разошлись и в доме остались только закадычные подруги Джуди, мы с Ником вышли на улицу. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и мы, сопровождаемые воронами, брели по знакомкой тропинке мимо кустов форзиции. Я показала Нику, как лучше поднырнуть под колючий куст и перебраться на противоположную сторону изгороди, избежав контактов с цепкими колючками, но они все же вцепились мне в волосы. На другой стороне было кладбище, тихое и заросшее, каким мы привыкли его видеть. Правда, сегодня между двумя рядами надгробий стоял экскаватор.
Могила Риза, расположенная рядом с могилами родителей, была прикрыта редкими пластинами дерна. Надгробие еще не было установлено. Это делается спустя некоторое время, да я еще не выбрала эпитафию. Джуди предложила мне несколько, но я была не в состоянии сосредоточиться на словах.
— А почему они бросили его здесь? — спросил Ник, кивнув в сторону экскаватора, на тракторном шасси. — Они еще завтра сюда приедут, что ли?
Я покачала головой:
— Возможно, они одолжили его у мистера Меруна. Держу пари, что приход хоронит своих людей на другом кладбище.
— Гак, значит, Мерун использует эту штуку и для земледелия, и для похоронных работ. Отличное совмещение техники.
Ник достал свою фляжку и поднял ее над свежей могилой:
— Я наполнил свою фляжку пивом. Для Риза… Можно?
— Да.
Он наклонил фляжку, и желто-коричневая жидкость прерывистой струей полилась на траву. Последние лучи закатного солнца придали пивной струе золотой оттенок.
Вороны были на кладбище повсюду. Одни скрывались в затененных местах, другие, нахохлившись, расселись по веткам, как большие меховые шары, некоторые просто стояли, вытянув шеи и хвосты. Мне казалось, что птиц никак не меньше дюжины. Они не суетились, не перекрикивались друг с другом, а просто наблюдали. Вели себя молчаливо и совсем не естественно.
Склонившись над могилой родителей, я рисовала на земле руны, а потом стирала их. Одна из ворон, слетев с ветки, приземлилась примерно в пятнадцати футах от меня. Ник схватил камень и швырнул его в птицу; он ударился о землю возле ее лап. Птица со злобным карканьем снова взлетела на ветку.
— Спасибо, — сказала я и, бросив палочку на землю, обтерла руки о подол. — А ты когда-нибудь задумывался о наших отношениях и о том, что мы постоянно встречаемся на кладбище?
— Там, где царит вечность и умиротворение?
Я улыбнулась:
— Да нет, я имею в виду не это.
— Ты права. С тобой я не чувствую умиротворения.
Пик чуть заметно улыбнулся, но вскоре его лицо вновь стало напряженным. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я отвела глаза. Я вертела браслет Риза, сжимавший мое запястье. Свои кольца, нанизанные на серебряную цепочку, я спрятала под подушку; кровь Риза запеклась па лапках, которыми крепился изумруд и иолит, поэтому я и не могла заставить себя носить их.
Ник ничего не говорил; он просто смотрел на мое запястье, на то, как тигровый глаз ловит и отражает закатные солнечные лучи. Каркнула ворона, и он, глядя мне в глаза, вновь поднял с земли камень.
Я согласно кивнула, собрала с земли палки и смела мраморные крошки с надгробия себе в подол. Мы были наготове; стояли молча, прижимаясь друг к другу, земля под нашими ногами и сами надгробия были усыпаны мелкими ветками — обломками с деревьев.
Вороний грай в очередной раз оглушил нас, а затем птицы вдруг поднялись и улетели в сторону леса.
Облака с розовато-лиловой окантовкой проплывали в вышине и оставляли позади себя чернеющее небо. Я шагнула к ближайшему надгробию — я не знала, кому оно принадлежит, — и отщипнула кусок зеленого мха, прилепившегося к углу. Вот если бы так же легко можно было удалить из памяти воспоминания о смерти Риза, о крови, пропитавшей его и мою одежду…
Подойдя ко мне, Ник сказал:
— Я думаю, что кладбище это средоточие всего.
— Что?
От этих слов меня буквально бросило в дрожь. В закатные часы шерстяная кофта, надетая поверх летнего сарафана, не сильно согревала.
Он обнял меня и прижал к себе:
— Кладбище… оно ведь связано с магией. Все мертвые тела… ведь они должны обладать некоторой силой. Согласна? Вот поэтому Джозефин необходимо добраться до костей твоего отца. Они нужны ей для магии. Для чего еще? Возможно, то, что придает нашей крови особые свойства, есть и в мертвых телах. А иначе почему она не раскапывает другие старые могилы?
— Да…
— И ты должна знать, что это место, как говорят, считается проклятым уже больше сотни лет. Твоя семья и моя живут здесь, находят здесь упокоение на протяжении многих поколений.
Молчание затягивалось, но оно не было ни напряженным, ни хрупким. Оно больше походило на тесто — такое же плотное и липкое, оно как будто окутало нас. Каркнула ворона, и тут же эхом ей ответила другая ворона с дальнего конца кладбища.
Я вздохнула, чувствуя подступающее отчаяние.
Пик прижался своим лбом к моему. Мы стояли просто, не двигаясь, голова к голове и держали друг друга за руки. Дышать воздухом, который он выдыхал, было почти так же приятно, как целовать его.
— Мы разберемся и с этим, моя милая, — пообещал Ник.
Запрокинув голову, я поцеловала его. Мои пальцы вцепились в его куртку, и я легко притянула его к себе. Ник приоткрыл рот. Его губы показались мне сладкими, такими, как раньше, точно такими же. Я уже знала, как его целовать; знала, какие движения ему нравятся.
Прильнув к нему, я приподнялась на цыпочках, желая, чтобы наши глаза были на одном уровне. Ник обхватил меня за бедра, приподнял и посадил на монумент, возле которого мы стояли. Его пальцы запутались в тонкой ткани сарафана, и я, сгорая от жажды, раздвинула ноги и обвила его ими. Я вся пылала.
Несколько мгновений мы не могли дышать — просто целовались. Я расстегнула его рубашку, и Ник слегка вздрогнул, ощутив на теле мои холодные пальцы. Затем прижался ко мне еще теснее. Чувствуя, как грубая ткань его джинсов трется о мои бедра, я гладила его спину, готовая сейчас пойти дальше, чем когда-либо прежде в своей жизни.
Он вдруг освободил мои губы и стал осыпать поцелуями шею. Я наслаждалась его прикосновениями, откинув голову назад и едва дыша. Его руки прошлись по моим ребрам, затем вновь опустились на бедра; ладони обжигали. Я ждала продолжения; хотела, чтобы мы дошли до конца. Ухватившись за ворот своей кофты, я, изворачиваясь всем телом, попыталась стащить ее с себя.
Но Ник остановился, схватив меня за руки.
— Силла, — прошептал он.
Я растерянно посмотрела на него, но его взгляд был обращен не на мое лицо, а на горло. Разжав мои руки, он медленно и очень осторожно оттянул ворот кофты, словно открывал долгожданный подарок. Сейчас на лице Ника отражались все эмоции, он не мог их скрыть, и я, казалось, понимала все: удивление, страх, панику, нежность. Ник провел своим пальцем по шраму, оставшемуся на моем теле чуть ниже ключицы.
