Часть 2. После падения
Глава 31. Полуночный отъезд
– Маркета! Маркета!
Что это был за голос? Она знала, что умерла. Но тогда почему она все еще чувствует боль? Каждая частичка ее тела буквально кричала от боли. Трудно было дышать. Грудь, казалось, сплющилась.
– Маркета, дорогая девочка, скажи что-нибудь!
Она открыла глаза и увидела дрожащее и расплывающееся лицо доктора Мингониуса.
Потом ее ноздри наполнил неприятный запах, и та капля воздуха, что еще оставалась в легких, вылетела наружу вместе с кашлем. Что-то тяжелое и пушистое пробежало по ее ноге.
– Ты упала на груду мусора, – сказал медик. – Лежи спокойно, постарайся дышать.
Прошло нескольких долгих минут. Томас заставлял ее дышать и шептал ей на ухо слова ободрения, стоя рядом с нею на коленях посреди зловонной кучи. Он положил ей на грудь ее же руку, чтобы она могла чувствовать, как та вздымается и опускается при каждом отдающемся болью вдохе.
Потрясенная, девушка смотрела на нависшего над ней мужчину. Кровь от глубокой, через всю щеку и выше, раны все еще сбегала вниз по ее лицу. Когда врач наконец помог ей подняться, она увидела, что ее новая белая рубашка вся пропиталась кровью, вытекающей из пореза на запястье.
– Я попыталась поверить ему, – пробормотала Маркета и, упав на колени, расплакалась. Она чувствовала вонь от прилипших к рукам гниющих кухонных отбросов и человеческих экскрементов, и это зловоние лишь усилилось, когда она предприняла новую отчаянную попытку вдохнуть.
Господь приговорил ее к преисподней еще прежде, чем ее душа покинула землю.
Доктор снова опустился перед ней на колени и притянул к себе. Девушка разрыдалась, дрожа от горя и боли.
– Никогда не следует доверять сумасшедшему, – сказал Томас. – Никогда. Но я корю за это себя. Я не должен был позволять тебе ухаживать за ним. Я беспокоился о своей репутации, боялся оплошать как доктор… А теперь посмотри: все эти муки – моих рук творение!
– Нет, я хотела излечить его. И думала, что излечила, – возразила девушка. – Думала, что…
– Что твой пациент сможет полюбить тебя. Это также моя вина. Я подвел твою семью, подвел короля. Но хуже всего то, что я подвел тебя, Маркета. Давай-ка поднимем тебя и отведем в баню, где твоя мать сможет о тебе позаботиться…
– Нет! Только не к ней – видеть ее не желаю! Это была ее затея: она думала, что я смогу стать его любовницей, и ей никогда больше не придется работать.
Некоторое время Мингониус молчал.
– Ты по-прежнему хочешь уехать со мной, Маркета? – прозвучал наконец в темноте его голос.
Дочь цирюльника повернулась и подняла к нему лицо так высоко, как только позволяла ей боль.
– Ничего другого в этом мире я не желаю так сильно, как уехать в Прагу!
Доктор взглянул на луну, сморгнув первые попавшие в глаза зимние снежинки.
– Маркета, я не могу взять тебя в Прагу. Особенно теперь. Нам нужно найти для тебя безопасное убежище. Тебе нужен уход… ты сильно разбилась…
– Я… я должна поехать в Прагу! Мне нужно сбежать от него!
– Ш-ш-ш! – сказал медик, гладя ее по голове.
Он посмотрел вверх, на окно – факелы все еще горели. Было слышно, как завывает в замке дон Юлий.
– Ничего больше не говори, слечна. Передохни. Вернемся к разговору о Праге позднее, – решил Томас.
