Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Союз и процветание!
Офицеры вышли. Дубов услышал, как кто-то из них крикнул:
– Постоим за братьев наших! За свободную Россию! За командира нашего!
И нестройный хор голосов в ответ:
– Постоим, постоим, ваше высокоблагородие!..
У Дубова в усадьбе был небольшой отряд солдат, охранявший министра. А также скрытый от посторонних глаз отряд из отставных, разжалованных, беглых солдат, матросов и офицеров, добровольцев. Все они были хорошо вооружены и обучены. Так что правительственным войскам придется несладко при штурме особняка министра.
«А может прорваться с отрядом и скрыться?» – подумал Дубов, но, увидев в окно, как к усадьбе подтягиваются все новые правительственные отряды, отказался от этой идеи.
Все потеряно! Это конец!
И тут Дубов дал волю эмоциям. Он дико заорал.
– Нет, нет, нет!!! Так не должно быть!
Его сознание отказывалось принять поражение. Как же так! Все, к чему он стремился, потерянно. Оставалось сделать всего лишь один шаг к цели и… вот такой финал. Какой-то Голевский, разнесчастный капитанишка, разрушил все его планы, перечеркнул многолетнюю работу по подготовке к перевороту. Словно заговоренный, прошел через все преграды и ловушки, расставленные его лучшими людьми, перехитрил, переиграл их, и нанес сокрушительный удар по союзу, причем по самому главному человеку заговорщиков – ему, Дубову, будущему правителю России. И он, колосс на глиняных ногах, рухнул. Рассыпался в пыль!
Ярость обуревала его. Он в бешенстве схватил саблю и стал крушить все подряд: канделябры, стулья, картины, статуэтки… Дубов выл, как смертельно раненый зверь. Рычал. Кричал. Страшно, пронзительно! Он не мог смириться с поражением. Но что он против рока… Маленький ничтожный человек!
Послышались дружные ружейные выстрелы. Их становилось все больше. Начался штурм. Окно со звоном осыпалось. Ворота вынесли, и толпа солдат устремилась через двор к дому. Несколько человек упали на бегу, кто раненый, кто убитый. Выстрелы гремели теперь, не переставая.
Дубов бросил саблю на пол и закрыл лицо руками.
«Нет, нет, нет, так не должно было случиться! Это несправедливо! Шесть лет каторжной работы, и все коту под хвост! Проклятый Голевский! Все, это конец!»
Пальба ни на миг не прекращалась. Яростный бой уже закипел на первом этаже.
Военный министр печально посмотрел на портрет Даши. В последний раз взглянуть на это прекрасное лицо.
«Прощайте, моя сердцу милая Дарья! Знайте, я любил вас очень сильно. Ваш жених и мой соперник не только уничтожил меня, но лишил смысла жизни – вас, Дарья. Он отнял у меня любовь. А также отнял власть. Увы, теперь мне уже не быть Диктатором, не властвовать в России. А вам, Дарья, не быть моей женой и не быть самой влиятельной женщиной России. Он забрал у меня все, буквально все. И теперь у меня, некогда всемогущего Диктатора, нет ни любви, ни власти, ни будущего, а значит, нет и жизни!»
Выстрелы становились слышнее. Бой уже шел на лестнице второго этажа.
Дубов достал из ящика пистолет, взвел курок и приставил к виску…
– Все кончено, новой революции не получилось, – обречено сказал несостоявшийся правитель России и зажмурился… – Позабавим людишек, мон шер, а?.. Позабавим…
Палец потянул спусковой курок. Секунда – и грохнул выстрел. Из дула потянулся дымок. В пустых глазах Дубова застыла смерть.
В это время Снетков ворвался в кабинет… За ними бежал, топая и громыхая ружьями, отряд солдат. Увидев застывшего в кресле министра, окровавленного, с гримасой ужаса на лице, Снетков невольно остановился. Замерли на месте и солдаты.
– Черт! – выругался поручик. – Не успели! Застрелился, мерзавец!
Снетков подошел к столу. Взгляд поручика уткнулся в женский портрет. «Вот так фокус! Это же портрет княжны Боташевой! Да, дела… Дубов был влюблен в Дарью Боташеву!»
Снетков приказал выгрести бумаги из камина. Солдаты бросились штыками выковыривать горящие бумаги. К счастью, половина их уцелела. Снетков строго следил, чтобы ни один документ не пропал. Не уничтоженные Диктатором бумаги складывали в один большой саквояж.
Неожиданно появился серебряный шар. Ярко вспыхнув, он стал вращаться. Солдаты и поручик застыли в оцепенении.
– Свят! Свят! Свят!
– Чур, только не меня!
– Святая Богородица, защити!
– Спаси и сохрани!
– Иисусе, что это?
Но шар так же быстро исчез, как и появился. Может, его и не было вовсе, может, всем показалось.
– Что это было? – ни к кому не обращаясь, спросил Снетков. Солдаты стали наперебой гадать:
– Чертовщина какая-то.
– Молния что ли?
– Чудо какое-то.
– Без штофа не разберешь.
Снетков размышлял о природе увиденного зрелища и недоумевал: разве бывает зимой шаровая молния? Обычно она появляется летом после грозы, вслед за ударом линейной молнии. А тут посреди декабря самое что ни на есть настоящее искровое шаровидное тело? Что это? Непонятно.
* * *
И вот Голевский снова в столице. Все тот же знакомый дом с мезонином. Голевский отлеживается на диване с перевязанной рукой. Рана еще не зажила. Даша сидит у изголовья больного. Игнат подбрасывает поленья в камин. Огонь разгорается, становится теплее. Бессменный и самый преданный слуга Голевского прибыл недавно из Сибири с вещами хозяина. Привез и фрегат. Журавлев доделал эту игрушку и не захотел оставлять себе, отдал Игнату. С ним передал и свое письмо. В нем полковник желал товарищу всего наилучшего и просил принять в подарок завершенный макет корабля.
Княжна приехала проведать суженого и хлопочет над ним как может.
– Попейте этой микстуры, Александр Дмитриевич, – уговаривает она Голевского.
– Не хочу. Надоели эти лекарства, – морщится капитан. – Ах, милая Даша, лучшее лекарство от моих недугов – это ты. Кстати, завтра приезжает тетушка с целым обозом продуктов, она тоже замучает меня своими пилюлями и порошками, а также чрезмерной и ненасытной заботой.
– Вы несправедливы к ней, Александр. Она вас любит как сына и даже больше.
– Это точно. Я ей как сын. Игнат, оставь нас наедине!
– Слушаюсь, барин.
Голевский взял Дашину руку и прижал к щеке. Даша ласково погладила его по волосам. Он поцеловал ее руку, затем губы. У Голевского разом захватило дух! Ух-х-х!.. Словно он с крутой горки на санках мчался! Летел, как в пропасть! Дух замирал, стыла кровь, нервы и ощущения были обострены до предела. Казалось, он забыл все на свете, кроме этих знойных и долгих поцелуев… Все его естество растворилось в них. Влюбленные долго целовались и обнимались. Наконец оторвались друг от друга. Глаза их сияли блаженством и любовью.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
