Он запнулся. Он и сам с трудом верил в то, что говорил. Но ведь все обстояло именно так!
— Если бы не монголы, оказавшиеся у нее на пути. Я понятия не имею, куда подевалась та ракета. Но точно знаю одно: эти узкоглазые ребята обзавелись неплохой защитой. И притом не только от пуль.
Косов умолк. Ритка растерянно хлопала длинными ресницами. Ему показалось: ждет продолжения.
И он заговорил опять, бесстрастно нанизывая новые звенья на холодную логическую цепь.
— Телефон растоптала лошадь. Наведение сбилось. Вторая ракета ушла в сторону. Третья — упала еще дальше.
— И что теперь, Мить? — задала Ритка странный вопрос.
— Думаю у того, кто отдавал приказ об атаке, есть все основания полагать, что цель уничтожена.
— Какая цель? Телефон полковника? Люди на площади? — Она еще не все понимала. Даже мозг ученого после сильного потрясения дает серьезные сбои.
— Люди на площади — это случайные сопутствующие потери. Их редко считают. Телефон — точка наведения ракет. Целью являлся тот, у кого был телефон. Тот, кто по нему разговаривал.
— Я.
Да, порой стресс мешает находить ответы на простые вопросы. Особенно если нет никакой заинтересованности в ТАКИХ ответах.
— Свидетели чего? — нервно улыбнулась она. — Разве ты так много знаешь, Митька?
— Какая разница, сколько я знаю! Много или мало — это никого не волнует. Проблема в том, что я знаю, чего не должен знать. Я знаю о существовании секретной службы и курируемом ею проекте, я знаю о провале эксперимента, я знаю, откуда на улицах Южанска объявились монгольские орды. И я имел глупость проговориться об этом. Вероятно, моих знаний хватит, чтобы доставить какой-нибудь большой шишке большие неприятности. И вот что я тебе скажу, сестренка…
Он помолчал немного, вглядываясь в кровавый бедлам, творившийся на площади. Затем продолжил:
— Я постараюсь узнать еще больше. Очень постараюсь.
— Магритэ! — раздался за их спинами скрипучий голос.
Они обернулись. Увидели угрюмого одноглазого старика и молодого монгола с жиденькими усиками. Обоих окружали телохранители в пластинчатых латах.
Глава 39
— Я обещал умертвить пленных, если ты не выполнишь мою волю, но это уже сделали за меня, — мрачно проговорил Субудэй. — Скажи, Магритэ, во всем виновата птица, которую мои воины видели в небе и которая оставила белый след под облаками?
— Да, — коротко ответила русинка.
Она была взволнована и перепугана.
— Такие птицы могут прилететь снова?
— Могут. И такие, и другие. Всякие.
Субудэй поднял глаза к небу:
— Мой сотник Далаан говорит, что подобные птицы — сродни вашим самобеглым колесницам и что ими тоже управляют люди. Мой сотник утверждает, что это тэмэр тэрэг, которые не ездят по каменным дорогам, но летают по воздуху. Мой сотник никогда не лжет мне, но сейчас я не знаю, верить ли ему. Скажи, мой сотник прав?
— Да, он прав, — кивнула пленница.
— Тогда объясни, зачем одни русины, летающие на птицах-колесницах, убивают других русинов? Зачем они разбивают каменных богов на площади? Они так мстят городу, который не сумел отразить штурм?
Русинка покачала головой:
— Скорее они хотят скрыть правду о том, что здесь происходит.
Субудэй нахмурился:
— Зачем?
— Правда может навредить некоторым нашим м-м-м… нойонам…
— На них лежит вина за то, что ваш город пал? — догадался Субудэй.
— О, да! — энергично закивала русинка. — Еще какая вина!
— Так не проще ли тогда сломать хребты виновным нойонам? Не правильнее ли?
Пленница вздохнула:
— Иногда бывает проще скрыть правду. А что правильно и что неправильно, у нас решают те, кто стоит высоко. С их высоты многое видится иначе.
Субудэй тронул шрам на лице и задумчиво поскреб щеку:
— Но если даже никто не узнает о том, что мы захватили город, разве это отменит ваше поражение и ошибки ваших нойонов?
— Нет. Но зато никто не узнает…
— Вы, русины, живете по странным законам и обычаям, — заметил Субудэй.
Русинка спорить не стала. Старый полководец огляделся вокруг и добавил:
— А знаешь, Магритэ, ведь чтобы сохранить в тайне происходящее здесь, придется уничтожить весь город.
Губы пленницы скривились в невеселой улыбке.
— Я не удивлюсь, если так и будет.
— Вот как?
Субудэй смотрел на нее долго и не моргая. Потом повернулся к Джебе. Распорядился:
— Пошли гонцов по городу, Джебе-нойон. Скажи тысячникам: пусть будут готовы к бою. Русины в любой момент могут атаковать снова.
— Что-нибудь еще, Субудэй-гуай? — спросил молодой нойон.
— Да. Вели очистить площадь от трупов и позови Бэлэга-шамана, — добавил Субудэй. — Пока царит затишье, нужно проводить в небесные чертоги воинов, павших при штурме.
* * *
Стража обступила их с Риткой еще более плотным кольцом. Косов угрюмо наблюдал из-за монгольских панцирей и шлемов за тем, как залитую кровью площадь расчищают от трупов.
Несколько пленников, уцелевших при ракетном обстреле, вместе с кочевниками оттаскивали в сторону изуродованные тела. Кричавших и корчившихся от боли раненых, которые не смогли подняться, монголы умертвили сразу — быстро, деловито и без лишних мучений. Это была не месть, и это было не милосердие. Просто так легче было выполнять работу.
Косов чувствовал, как в душе закипает злость. Но странное дело: злился он сейчас не столько на узкоглазых кочевников, сколько на тех, кто устроил кровавое месиво, шарахнув нехилыми боеголовками по нему самому и попав по площади с людьми.
А может быть, в этой его злости как раз ничего странного и нет?
— Как думаешь, Митька, кто-нибудь знает, что сейчас творится в Южанске? — негромко спросила Ритка.
«Кто-нибудь, кроме Службы», — понял Косов.
— Да уж знают, наверное, — пожал он плечами.
Отчего бы и не знать? Ну, положим, журналистов сюда пустят едва ли. Но есть телефоны, Интернет, радио, спутники связи… Их-то никто еще не отменял. На дворе — двадцать первый век, и из любой южанской квартиры или офиса можно связаться с внешним миром.
— По крайней мере, в общих чертах, но знают.
