Бэчмен пыталась снизить темп, но предложения от казино становились все интереснее. «Менеджер одного заведения заявил мне, что его уволят, если я не приеду в эти выходные, — рассказывала она. — Они говорили: „Мы отправили вас на этот концерт, предоставили вам этот замечательный номер. Да и играли вы в последнее время немного“. Что ж, все эти приятные вещи они действительно делали для меня»[62].
В 2005 году умерла бабушка ее мужа, и вся семья поехала на похороны в родной город, где они когда-то жили. Бэчмен пошла в казино вечером накануне церемонии, чтобы проветриться и мысленно приготовиться к суете следующего дня. Через 12 часов она проиграла 250 тысяч долларов. В тот момент она будто не замечала размер проигрыша. Когда она думала об этом впоследствии — «потерять четверть миллиона долларов», — это казалось нереальным. Она постоянно врала самой себе: что счастлива в браке, хотя иногда целыми днями они с мужем практически не разговаривали; что у нее есть близкие друзья, хотя те заезжали в Вегас только во время путешествий; что она была хорошей матерью, хотя видела, что ее дочери совершают те же ошибки, что она сама, слишком рано беременеют; что ее родители были бы рады увидеть, как она выбрасывает их деньги на ветер. Казалось, есть только два выбора: продолжать обманываться или признать, что она опозорила своих родителей, которые с таким трудом зарабатывали эти деньги.
Четверть миллиона долларов. Она ничего не сказала мужу. «Я сосредоточилась на чем-то новом, что пришло мне в голову в ту ночь», — говорила она.
Однако вскоре проигрыши стали слишком большими, чтобы на них можно было не обращать внимания. Иногда ночью, после того как засыпал муж, Бэчмен украдкой вылезала из кровати, садилась за стол на кухне и быстро писала цифры, пытаясь понять, сколько же денег проиграла. Депрессия, начавшаяся после смерти родителей, казалось, становилась все глубже. Она постоянно чувствовала себя уставшей.
А из казино Harrah’s продолжали звонить.
«Отчаяние охватывает в тот момент, когда понимаешь, сколько проиграл, а затем кажется, что уже не остановиться, потому что нужно отыграться, — объясняла она. — Иногда я нервничала, как будто на меня нашло затмение, и знала, что успокоюсь, если сделаю вид, что скоро смогу поехать опять. Потом мне опять звонили из казино, и я соглашалась, потому что уступить всегда проще. Я действительно верила, что могу отыграться. Раньше ведь выигрывала. Если невозможно выиграть, азартные игры объявили бы вне закона, ну так ведь?»
• • •
В 2010 году когнитивный нейроученый Реза Хабиб попросил 22 человек лечь в аппарат МРТ и смотреть, как мелькают карточки в игровом автомате. Половина участников были «патологическими азартными игроками» — то есть людьми, которые скрывали от своих семей пристрастие к азартным играм, прогуливали работу ради игры или имели неоплаченные чеки в казино[63], поскольку платить было нечем. Другая половина играла в азартные игры, чтобы поддержать компанию, без проблем в азартном поведении. Всех попросили лечь на спину в узкой трубе и смотреть, как на экране крутятся колеса «счастливой семерки», мелькают яблоки и золотые слитки. Игровой автомат запрограммировали на три результата: выигрыш, проигрыш и «попадание близ цели»: рисунки почти совпали, но в последний момент не выстроились в одну линию. Ни один из участников не выигрывал и не проигрывал ни одного доллара. Им нужно было только смотреть на экран, в то время как аппарат МРТ регистрировал их неврологическую активность.
«Особенно нас интересовали системы мозга, связанные с привычками и привыканием, — рассказывал мне Хабиб. — Мы обнаружили, что, говоря неврологическим языком, патологические игроки сильнее возбуждались от выигрыша. Когда символы выстраивались в одну линию, то, даже если игроки ничего не выигрывали, участки их мозга, связанные с эмоциями и наградой, были намного активнее, чем у непатологических игроков.
Однако интереснее всего вел себя мозг в случае „попаданий близ цели“. Патологические игроки воспринимают попадания близ цели как победу. Их мозг реагирует практически так же. Тогда как для непатологического игрока попадание близ цели сродни проигрышу. Люди, не имеющие проблем с азартными играми, лучше понимают, что попадание близ цели все равно означает проигрыш».
Две группы людей видели одно и то же событие, однако по-разному осознавали его с неврологической точки зрения. Участники с патологической страстью к азартным играм испытывали от попаданий близ цели умственный подъем, что, по предположению Хабиба, может объяснить, почему они играют намного дольше других людей: попадание близ цели запускает те привычки, которые толкают игроков сделать очередную ставку. Игроков без пристрастия к игре при виде попадания близ цели внезапно посещает озарение, которое запускает другую привычку, и ее внутренний голос говорит: «Мне нужно уйти прежде, чем дела пойдут еще хуже».
Непонятно, отличается ли мозг завзятых игроков с рождения, или же его функции может изменить длительное воздействие игровых автоматов, интерактивного покера и казино. Ясно одно: существенные неврологические различия влияют на обработку завзятыми игроками информации — и это помогает объяснить, почему Энджи Бэчмен теряла над собой контроль при каждом посещении казино. Конечно, игровые компании прекрасно знают об этой тенденции, и именно поэтому в последние десятилетия игровые автоматы были перепрограммированы таким образом, чтобы «попадание близ цели» выпадало чаще[64]. Игроки, продолжающие делать ставки после «попаданий близ цели», являются основными источниками прибыли казино, ипподромов и государственных лотерей. «Добавить в лотерею „попадание близ цели“ — все равно что подлить масла в огонь, — рассказывал консультант государственной лотереи, с которым я беседовал на условиях анонимности. — Хотите знать, почему резко подняли продажи? Каждый билет моментальной лотереи сделан таким образом, чтобы заставить вас почувствовать, что вы почти выиграли».
