Они все время препирались и мешали. Жена подавала мне нервные знаки, призывая предпринять что-нибудь, но я не мог сдвинуться с места, пока на экране не появилась служанка двоюродной сестры Сомса, не слишком привлекательная старушка. Я воспользовался перерывом и быстренько побежал на кухню, чтобы позвонить в полицию. Как минимум три минуты никто не подходил. Потом рассерженный голос ответил:
— Сержант занят, позвоните в десять пятьдесят.
— Погодите! — закричал я. — Два грабителя сидят у меня в доме.
— Пойманы на Форсайтах?
— Да, приезжайте срочно!
— Еще чуть-чуть, — ответил дежурный полицейский. — Кто это?
Я назвал себя.
— Да я не вас имел в виду! До свидания!
Я побежал к телевизору.
— Что я пропустил? Это Джолли, брат Холли?
— Идиот, — прохрипел высокий грабитель, — он умер от тифа в первой серии.
— Так это двоюродный брат обнаженной манекенщицы?
— Это Вик, Вик! — закричала дочь Ранана с другого кресла. На улице послышалась полицейская сирена. Один из грабителей привстал, но как раз в эту минуту Маргарет зашла в больницу и столкнулась там лицом к лицу с Флер у постели этого, как его?.. Напряжение стало невыносимым. Снаружи кто-то сильно колотил в дверь.
— Кто там? — спросил я. — Это тот, кто уехал в Австралию?
— Это приемный отец Айрин, тихо, ради Бога!
Нашу дверь высадили, и она упала внутрь со страшным грохотом. Я увидел полицейских, входивших в комнату за нашими спинами. Они встали у стены.
— Кто это? — спросил один из них. — Это муж Холли, жены Вэла?
— Господа! Тихо!
Флер, в конце концов, не пожелала мириться с Марджори и вернулась ухаживать за братом Энн, продолжение на будущей неделе. Это была исключительная серия!
— Флер не права, — заметил полицейский, — Маргарет сделала красивый жест, и Флер должна была принять его у смертного одра Деви во имя ее брата.
— Прежде всего, Марджори просто шантажистка, — ответил один из грабителей, стоявший в дверном проеме, — во-вторых, это не ее брат, это Бикет, муж Вик, который нанял сыщиков.
— С чего вдруг, — кричал я им вслед, — он же две недели назад уехал на Дальний Восток!
— Это Уилфрид, поэт, если тебе интересно, — заметила жена, — когда ты наконец запомнишь их всех!
Как будто это главное в жизни! Она сама выставила себя на посмешище, когда на протяжении двух серий утверждала, будто Джолион-сын продавал на улице шарики, а теперь вышла на борьбу с невеждами. Не ей учить меня, кто такие Форсайты!
Операция «Каир»
— Эфраим, — сказала жена, — Амир грустит.
Случилось это во время приготовлений к пуримшпилю[22]. С Рафи все было в порядке — согласно закону, он был морским пиратом плюс немного военной полиции, однако малыш Амир болтался по дому с отсутствующим выражением и время от времени пинал замечательный костюм, старательно изготовленный для него мамочкой. Штаны с бахромой, резиновые сапоги, широкополая шляпа, позолоченный пояс и, главное, вонючий пистолет, короче, полное одеяние ковбоя валялось в углу без всякого употребления, а виновник торжества становился все грустнее…
— В чем дело, Амир? — спросил я в конце концов. — Ты не хочешь быть ковбоем?
— Нет, я хочу быть Эйби Натаном[23].
(Эта история произошла во время его знаменитых полетов.)
— Не расстраиваться! Посмотрим, что можно сделать.
— Ну вот, — заметила жена, — теперь у нас еще одна головная боль появилась.
Мы срочно созвали родительское собрание и признали тот факт, что подход ребенка к проблеме достаточно релевантен. Кто сегодня не хочет быть Эйби Натаном — летающей совестью нации? Постепенно вырисовался компромисс:
— В этом году ты еще будешь ковбоем, а в будущем — уже Эйби Натаном.
— Нет, — заорал ребенок, — сейчас! Немедленно! Эйби Натан!
Юридическое определение этого явления, если не ошибаюсь, — «непреодолимый внутренний импульс».
— Ладно, — с тяжелым сердцем согласились мы, — пусть будет Эйби Натан. Наденем на голову большую кастрюлю, а на ней красными большими буквами напишем «Шалом»[24].
— Это бяка, — Амир повысил частоту, — это не Эйби Натан!
— А что же Эйби Натан?
— Не знаю, — ребенок усилил плач, — это вы должны знать…
Почему этот Эйби не полетел после Пурима? Неужели мы не вправе ожидать от него хотя бы минимального внимания к чаяниям родителей израильских детей? Господи, как орет этот ребенок!
— Эйби Натан! Хочу быть Эйби Натаном!
— Ладно, — говорю я, — приклеим тебе большие усы.
— Усы бяка! У него нету никаких усов…
— Очки!
— У него нету очков!
Какая все-таки безответственность, черт побери! Как может уважающий себя человек лететь в Каир без усов, без очков, без каких-либо отличительных признаков?
— У меня идея, — говорю я, — Амир наденет свою желтую пижаму…
— Пижама бяка! Хочу быть Эйби Натаном!
— Дай мне закончить, — говорю я, — наденешь желтую пижаму с пропеллером в попке. Настоящий пропеллер, вертится…
— Пропеллер бяка!
— Приклеим тебе крылья…
— Нет, не хочу быть птицей, хочу Эйби Натаном!
Сказать по правде, эти его полеты — пустопорожние приключения, лишенные всякого внутреннего содержания. Ну действительно, на что станет похожа страна, если каждый начнет вмешиваться в ее внешнюю политику накануне Пурима?
— Папа, Эйби Натан!
Ребенок просто извивается на ковре, только рыжие способны так рыдать, передним и задним ходом, без передышки между.
Надо спасать ребенка, пока у него еще целы легкие.
— В чем проблема? — говорит папочка. — Сейчас я позвоню Эйби и спрошу его.
Амир немедленно замолкает, в его глазах зажигается надежда. Я набираю случайные цифры.
— Алло, президент Насер? — спрашиваю я. — Эйби Натан у вас? Дайте-ка его на минутку.
