— Объясните мне, — начала разговор Женя. — Как вам все это удалось? Уму непостижимо!
— Жень, ты для начала объясни всему честному народу, чего ты с рацией той, которую я тебе дал, сотворила? — Федор хитро прищурился, строго глядя на Женю.
— Ничего! — уверенно заявила Женя, при этом покраснев и стараясь ни на кого не смотреть.
— Нет, ну ты объясни, на какую такую кнопку ты нажала? — Федор едва сдерживал смех, и все это видели, кроме Жени, которая упорно смотрела в стол.
— Федь, ну правда, я не хотела ничего такого! Мне просто сразу не понравилось, как она щелкает и шуршит! Я не стала тебя расстраивать, когда ты мне про связь сказал, что запомнить больше одной кнопки без шпаргалки я не смогу! Ну вот, когда ты мне стал в машине объяснять, как эта штуковина действует, я сразу поняла, что запомнить ничего не успею, а о том, чтобы все это на бумажку записать, и речи быть не могло! Тогда я и решила, что нужно выбрать какую-то одну кнопку и запомнить, как она действует! Когда я услышала, что эта фиговина перестала шуметь, я сразу поняла, какую кнопку я нажму, как только останусь за пределами твоей видимости! В дипломат ее спрятать, чтоб карман не оттягивала, я просто не успела: стало не до нее, а потом я про нее и вовсе забыла. Федь, — она виновато посмотрела на него, — я ее сломала? Тебе теперь из-за меня попадет?
Женя действительно не поняла, что она такого сделала, а поскольку сознавала свою абсолютную техническую безграмотность, то, естественно, склонялась к мысли, что ничего хорошего сделать она не могла, и искренне сейчас переживала, что подвела Федора.
— Жень, ты когда-нибудь думаешь, прежде чем что-то сделать? — тоном наставника произнес Федор.
— Нет, — честно призналась Женя, доверчиво глядя ему в глаза. — Федь, но так все гении делают: они думают не сразу, а потом.
— Ну, мать, — возмутился Федор, — ты от скромности не помрешь!
— Я ни от чего не помру, — мрачно пообещала Женя. — Пока свою дурацкую диссертацию не закончу, чувствую, меня ни одна холера не возьмет! Но может быть, ты все-таки объяснишь, зачем ты мне этот допрос учинил и заставил девушку страдать?
— Тебя заставишь! — усмехнулся Федор. — Гений новоиспеченный! Ты даже и не поняла, что включила рацию на передачу. Это и находчивость Владимира Петровича нас всех и спасли! А еще — удача!
После того как ты рванула на всех парусах к дому, даже и не догадываясь, что никто и не собирается тебя останавливать, — начал свой рассказ Федор, — меня, не дав мне никаких шансов, скрутили двое охранников. У них было оружие, и они предупредили, что выбор только один: или они пристрелят меня сразу, или чуть попозже. Я выбрал попозже. Так, на всякий случай, хотя совершенно не представлял, как можно из этого выкрутиться. Они пристегнули меня наручниками к трубе, и один из них ушел, а второй сидел и как будто забыл обо мне. Лежа я видел, что в каптерке работает видеокамера и что я лежу в ее фокусе.
Тогда я понял, что наверняка Красовский будет использовать эту картинку со мной для шантажа или давления на тебя. И даже если мне каким-то чудом удастся освободиться, он, увидев, что меня нет в кадре, сразу вызовет подмогу. И тогда нас точно всех перестреляют.
— Мне тебя было так жалко! — призналась Женя. — Но когда я видела, как стойко ты переносишь страдания, я понимала, что не имею права расслабляться! — добавила она.
— Я был уверен, что вдохновляю тебя, — усмехнулся Федор. — Хотя, не скрою, был момент, когда мы все очень опасались, что по твоему лицу Красовский нас вычислит: ведь это ты первая заметила, что охрана сменилась, а он уже потом, поглядев на тебя!
— Я сама этого боялась, — честно призналась Женя. — Если хочешь знать, тогда-то я и испугалась по-настоящему, когда поняла, что появился какой-то шанс, а из-за моего неумения следить за своим лицом мы можем этот шанс упустить.
— Да ладно, все нормально. — Федор пожал ее руку. — Выше нос! Все уже позади!
— Ну а что дальше было? — вмешалась в разговор Наталья Михайловна.
— А дальше пусть рассказывают Сашок и Владимир Петрович, — передал эстафету Федор.
— Я сидел в машине и ждал, — включился в разговор до того молчавший шофер, молодой и веселый сержант по имени Саша. — Рация, как и положено, работала на прием. А поскольку мы все были на одной частоте, я сразу услышал все, что стало происходить в комнате, и понял, что Федора повязали, а над вами издеваются. Но, помня, что моя основная задача — ждать, я решил не торопиться. И стал просто слушать, что происходит, чтобы быть в курсе. Может, думаю, пригодится! Я, конечно, не все понял, — засмущался Саша. — Но то, что этот Красовский гад и таких отстреливать надо, это я понял уже скоро!
— Ну а я узнал обо всем от горничной Гали — она в особняке была главным специалистом по подглядыванию и подслушиванию, — продолжил начатый рассказ Владимир Петрович.
— Это такая ядовито выкрашенная блондинка с противным старушечьим смехом? — брезгливо вспомнила Женя.
— Она самая! — засмеялся Владимир Петрович, видя, какое впечатление горничная произвела на Женю. — Ее никто не любит, но хозяину она, по-видимому, обо всем докладывает, что где подслушала, а потому он ее и терпит, хотя она и подворовывает периодически.
— Мне кажется, что она меня в кабинет и втолкнула, — неуверенно заметила Женя.
— Очень даже может быть! — уверил ее Владимир Петрович. — Душа у нее черная, и во всем она держит сторону хозяина. Дали ей задание дождаться вас и помочь, так сказать, войти в кабинет, вот она это и сделала!
— Брр! — передернула плечами Женя. — Ну и гадючник! Один другого краше! Как же вы там работали, Владимир Петрович?
— Трудно работал, — согласился он с Женей. — Был момент, когда не выдержал и уж совсем собрался уходить, но вот что-то удержало! — И он ласково посмотрел на Лилю. — Ну так вот, Галя эта периодически мне докладывала за неимением хозяина рядом, а долго молчать она не могла, обо всем, что происходит в кабинете Красовского. Ну, что-то вроде вашей радиостанции. Правда, что мне делать, я тогда не знал, просто ума приложить не мог! Позвонить, посоветоваться, хотя бы с Наташей, поскольку она была в курсе тех дел, что начали развиваться вокруг Лили, тоже было невозможно: накануне весь особняк и вся прислуга были тщательно обысканы под предлогом пропажи бриллиантов и все средства связи были изъяты. Скажу честно! Был момент, когда совсем духом упал!
— Это когда? — поинтересовалась Женя.
— Когда Галя эта сообщила, что Красовский намерен вам показать заснятый скрытой камерой его разговор с Андреем! Ну, думаю, пропали! Обгадить все — это он первый мастер! А ну как не выдержит, думаю, любящее сердце нашей Лили?
Все посмотрели на Лилю, и она попыталась улыбнуться, хотя на глаза ее тут же навернулись слезы.
— Ты уж прости меня, дочка, старика, что опять разбередил твою рану. — Владимир Петрович сокрушенно покачал головой. — Но вот тогда и план у меня появился, от отчаяния, значит, а еще от злости, может быть, что такая мразь по земле ходит и думает, что управы на дела свои мерзкие не найдет! Вспомнил я, что знаю, где в особняке хранятся всякие лекарства. Домоправительница этим увлекается. Чего только у нее нет! Правда, прятала она все это хозяйство, но, грешен, подсмотрел однажды! — Он засмеялся. — И, как оказалось, очень правильно.
