— Уже второй раз за сегодня, — сказал Кларк. — Не знаю почему, но мне кажется, нам надо за ней последить. — Он вышел на минуту и вернулся с обрывком проекционного экрана и парой стирающихся маркеров. — На прошлой неделе на собрании по поводу «Молочника» Тони сказал, что больше не может слушать «поэтическую дребедень», и разорвал экран пополам.
Красным маркером Кларк написал:
Места, где побывала Аллегра:
1. Кофейня на Гринвич-стрит (где продают пончики).
2. Журнальная лавка Белинды.
Роберт взял клейкую ленту и прикрепил экран на наружную стенку офиса Кларка. Дагни прошлась мимо него.
— Во дает! Она и в лавке была?
— Белинда видела ее сегодня днем. Хотя она не купила ничего по туризму.
— Выходит, я была права.
На следующее утро добавились новые записи:
3. Химчистка на Хадсон-стрит.
4. Суши-бар «Нобу».
Мы не знали, кто это написал, но из этого следовало не только то, что Аллегра была в городе, но и то, что она не пыталась этого скрыть. Что это — материал для шестой страницы или хороший повод позвонить Эллиоту? Мне было интересно узнать, чем он занят в канун Нового года, хотя, по правде, и не хотелось этого знать, потому что это никак меня не касалось. Он мне нравился, но я не могла понять, каков был его интерес — личный или профессиональный. Да, он дал мне намного больше информации, чем я ему, — похоже, что все, о чем я ему рассказывала, он уже знал. Но чем дольше я работала в «Глориос», тем больше повышалась моя ценность как источника. Возможно, что Эллиот просто приберегал меня на потом, в надежде, что я стану лучше разбираться во внутренних перипетиях «Глориос» и мне будет легче поделиться этими сведениями с ним. Но то, как он без предупреждения то появлялся, то исчезал из моей жизни, всегда выбивало у меня почву из-под ног. А каждый разговор с ним все больше и больше будоражил.
Я хотела повидаться с Абби и была полна решимости вырваться из офиса. На сей раз мне это удалось, и я успела на последний поезд до Балтимора. Мы отправились на новогодний бал, где было полным-полно очаровательных студентов-медиков. Выпив больше, чем советует медицина, в среду мы мучились похмельем, лежа в постелях и не имея сил подняться и проторить путь через залежи видеокассет, которые я стащила из офиса. В четверг утром я села на первый поезд и отправилась назад. Визит оказался коротким, но приятным, и я решила, что в этом году непременно увижусь с Абби еще раз — не важно, по какому поводу.
В тот же четверг утром позвонила Аллегра. Трубку подняла Дагни и жестом предложила мне слушать.
— Все в порядке? Меня кто-нибудь искал?
— Все отлично, Аллегра. Мир и спокойствие, — сказала Дагни. — Где вы, кстати?
— В Европе. — Мы с Дагни переглянулись. — Скажи Вивьен, что я перезвоню ей позже, — распорядилась Аллегра и повесила трубку.
Позднее, в тот же день, нам с Дагни, Робертом и Кларком пришло электронное письмо от Марлен. Она послала копии Вивьен, Джеральдине, Филу, Тони, Аллегре и вообще всем, кто уже давно к ней не прислушивался. В письме говорилось о наших «действиях», «крайне неуважительных по отношению к лицу, которое, позвольте вам четверым напомнить, является вашим начальством».
Через пятнадцать минут явилась Сабрина из офиса Фила.
— Мне просто нужно взглянуть на это, — сказала она. — И я могу кое-что добавить.
Я вручила ей зеленый маркер и проводила к офису Кларка, где она написала:
5. «Страна Ногтей».
— Ты видела ее в «Стране Ногтей»? — спросила я.
— Здесь, поблизости. Сегодня была моя очередь идти за ленчем, так что я решила завернуть туда и сделать педикюр. Она сидела в кресле, справа от меня, читала «Архитектурный дайджест».
— Ты уверена, что это была она? — осведомилась Дагни. — Она позвонила утром и сказала, что находится в Европе.
— Точно она. Я поздоровалась, она не ответила, и я назвала ее по имени. Она повернулась и посмотрела так, будто мы не знакомы. А потом вернулась к журналу. Сверхъестественно. — Сабрина помотала головой.
— Если у нее снесло чердак, то мне ее искренне жаль, — сказала Дагни.
— Снесло чердак? — переспросил Роберт. — Ты что, поступила в отряды рэпперов Ибицы?
— Нет, но я хотя бы знаю, что Ибица не рифмуется с пиццой, — огрызнулась Дагни.
— Прости, пожалуйста. Испанский не входит в те пять языков, на которых я говорю, — сказал Роберт.
— Ты говоришь на пяти языках? — не поверила Дагни.
— Da, ja, oui, ja и hi. Плюс английский, — ответил тот.
— Ты два раза сказал «ja».
— Да, но в первый раз — по-немецки, а во второй — по-голландски.
Роберт, однажды поведавший, что умеет сказать «да» на тридцати семи языках, подмигнул мне, а я старалась не рассмеяться.
Вернувшись к монитору, я обнаружила письмо от Мэтта. Он просил зайти к нему завтра в полдень. У меня появилось предчувствие, что должно произойти что-то хорошее.
На следующий день, едва я приблизилась к офису Мэтта, он втянул меня внутрь и притворил дверь.
— Карен, мы искренне потрясены твоей работой над сайтом. Ты хорошо пишешь и быстро работаешь.
Я поблагодарила за комплимент, и он продолжил:
— Долгое время здесь были только мы с Черил и Кенни. Но дел прибавляется, и я хочу создать еще один уровень, своего рода должность младшего маркетолога, чтобы разобраться с повисшими делами. Нам нужно разгрузиться, и я хочу увеличить число способных сотрудников.
Затаив дыхание, я поддакнула:
— Звучит здорово.
— Вот мы и переговорили между собой и решили предложить тебе место помощника по маркетингу. По-моему, ты быстро всему научишься и станешь серьезным подспорьем для нашего коллектива.
— Я с удовольствием перейду к вам. Это просто чудесно, — ответила я. — Я только не знаю, как мне выбраться из связей с общественностью — особенно сейчас, когда я не могу попросить разрешения у Аллегры.
— Об этом я позабочусь. Я сказал Филу, что отдел нужно увеличивать и что мне нужно подыскать кого-то внутри компании. Он велел мне искать, а он все уладит.
Я перевела дыхание.
— И каковы мои действия?
— Это займет около недели. Должность контрактная, и юридическому отделу придется все расписать так, чтобы я мог официально предложить тебе эту работу. Предусмотрена прибавка к зарплате — небольшая, а Джеральдина должна подготовить тылы: например, подобрать тебе офис.
Я молчала — только сияла и старалась не выглядеть обалдевшей.
