— Как хорошо дома. Плохо, что за его пределами еще целый мир.
Из меня словно выпустили воздух.
— Но ведь этому миру мы противостоим вдвоем, правда? — с трудом выговорила я.
— Я люблю тебя, Молли, — отозвался он.
— Я тоже тебя люблю.
— Тогда нужно решить, как все исправить.
У меня в глазах появились слезы, но их вкус я ощутила еще раньше.
— Исправить что?
— Ты знаешь что, — сказал он мягко и очень искренне. — Мы оба хорошо делаем то, что любим. Но если из-за этого постоянно сталкиваться лбами…
— Мы что-нибудь придумаем.
— Да, конечно, — кивнул он. — Рано или поздно.
Ночью я плохо спала и все время просыпалась с мыслью, что он ушел. Но утром он по-прежнему был рядом. А после завтрака начал собирать вещи.
— Тебе вовсе не обязательно уходить.
— Нам обоим не помешает взглянуть на все это со стороны.
— Но ты мне нужен.
Он сгреб меня за волосы и притянул к себе.
— Все будет хорошо, — прошептал он мне в ухо. — Я позвоню. — И поцеловал с такой нежностью, что стало очень больно. А потом взял свою дорожную сумку с вещами и вышел.
Я долго не отрываясь смотрела на закрывшуюся за ним дверь. В голову почему-то пришла мысль о Линдси и Дэниеле. Они разрушили свою жизнь, свой брак, отчаянно пытаясь построить то, что им казалось безупречным будущим. Готовые пойти на что угодно, они в конце концов потеряли все. Так на какие жертвы можно пойти во имя любви? Неужели страсть и чувство меры не в состоянии ужиться? Неужели всегда приходится выбирать между любимым делом и любимым человеком?
К приезду Трисии и Кэссиди я извела две упаковки бумажных салфеток. Кэссиди тут же указала на то, что Кайл, между прочим, не отдал мне ключи от квартиры, а Трисия авторитетно заявила, что мужчина с мелкой душой потребовал бы от меня найти другую работу, если мы не хотим расстаться. Все это, конечно, немного утешало, но не до такой степени, чтобы избавиться от щемящей боли в груди.
Кэссиди сказала, что единственно разумное решение сейчас — отправиться в хороший ресторан и устроить себе поздний завтрак, переходящий в ранний обед с ведром легкого нарядного коктейля «Мимоза»; и они потащили меня в спальню выбирать приличествующий случаю наряд.
— А где Аарон? — спросила я, когда Кэссиди вручала мне мой любимый белый батник.
— Какие-то там атомы расщепляет… что-то в этом духе. В общем, я сказала, что позвоню позже.
— А ты, как я понимаю, больше так и не встретилась с Донованом, — сказала я Трисии. Она протягивала мне черные брюки, которые извлекла из шкафа.
— Кажется, это был всплеск адреналина, а не гормонов, — весело ответила она. — Так что едем дальше.
— А я нет? В смысле, я ведь остаюсь?
— Конечно, если мы видим у человека такое количество достоинств, — сказала Кэссиди.
Трисия выхватила с нижней полки черные босоножки.
— Дорога интересна ухабами.
Кэссиди расхохоталась:
— Которая из твоих незамужних тетушек тебя этому научила?
— Тетя Джессика, — нахмурилась Трисия. — Мне всегда казалось, что это мудрое замечание.
— Это скорее для персидского кота, который спит на вышитой подушке и дважды в день лопает креветки. — Кэссиди обхватила Трисию за плечи и повернулась ко мне: — Не знаю, стоит ли следовать такому совету. Но не беспокойся, подружка, я тебя поддержу.
— Мы поддержим, — поправила Трисия и обняла ее за талию.
— Хочу я этого или нет? — спросила я, и они рассмеялись, оценив намек.
Я улыбнулась: если рядом дорогие тебе люди и ты им доверяешь, тебе не страшны любые испытания.
По крайней мере, я на это очень надеюсь.
