Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Ничего не изменилось. Лишь обозначилось и затем заполнило все помещение слабое гуденье. На мгновенье Смагину показалось, что в слабо освещённом углу подвала что-то шевельнулось. Он пригляделся – нет, показалось. Гуденье усилилось. Сеулин глянул под ноги: ему показалось, что пол вибрирует.
Позднее Смагин сформулировал своё первое ощущение и ввёл во все последующие описания образ «воздух загустел». Но в это мгновенье он не думал – стоял и смотрел. Из сгустков воздуха сформировалась за несколько секунд расплывчатая и поначалу непонятная объёмная картина. «Настроилась резкость», и, казалось бы, появилась возможность уделить внимание и возникшему объёмному изображению, и его деталям. Но только казалось… Чужой, не подлежащий описанию, в лучшем случае – подающий надежду на понимание мир предстал перед участниками эксперимента.
Смагин воспринимал видение интуитивно, не разумом. Это была жизнь, другая – но жизнь. Сложные фигуры, удивительные цвета… Что это? Биологические образования? Машины, созданные иной технической эволюцией? На мгновенье Смагин увидел экзотическое растение, оно медленно развернулось и превратилось в чёткую геометрическую фигуру, названия которой Смагин не знал, да и не мог знать.
Может, это обилие цветов и форм – кодовое послание, подумал Смагин. И тут же усомнился в своём предположении. Вряд ли! Вряд ли иной разум будет искать такие сложные пути – камушки, лаборатория, токи высокой частоты…
Геометрическая фигура расплылась, размазалась по воображаемой плоскости, по ней пробежали разноцветные волны, мгновенье – и огромный цветной лоскут обернулся объёмным изображением огромного растения, похожего на фиолетовый цветок с толстой причудливо изогнутой ярко жёлтой ножкой. Над ним парил появившийся из пустоты цветной объект. Он имел чёткие очертания, но идентифицировать его было невозможно. Что это? Оторванный ветром лист, неземная птица, разумное существо? Привычные аналогии отчасти выручали, но лишь отчасти. Этот мир был слишком другой.
Смагин зафиксировал: на него пристально смотрел взволнованный Кирлиан. Начальник УРР растерялся: он понимал, что изобретатель ждёт команды на прекращение эксперимента, но не знал, как поступить. Решил – достаточно, резко и решительно кивнул. Кирлиан выключил прибор. Изображение наблюдалось ещё несколько секунд, затем стало терять очертания, смазалось и вконец исчезло. И только тогда Смагин обратил внимание, что потный от напряжения Сеулин меняет одну фотопластину за другой – снимает происходящее. Увиденное трудно было осмыслить.
Довольно флегматичный Сеулин заворожено смотрел на опустевший подвал. Он вытер пот со лба, заглянул в объектив фотоаппарата, удовлетворённо хмыкнул и выдавил из себя:
– Ассиметричное совершенство.
Кирлиан задумчиво протирал очки и не спешил с комментариями. Зависла тишина, но вскоре изобретатель её прервал:
– Посмотрим, что дадут экраны. Ну, а насчёт… – он долго подбирал слова, – ассиметрии – хорошо подмечено. Впечатляет. Хотел бы отметить – изображение объёмное. Это вам… нам – не дважды два.
– Учёных надо привлекать… – вставил философское замечание Сеулин.
– Безусловно! – сказал Кирлин, вздохнул, глянул на свой аппарат, протянул руку, взял зерно, осмотрел и продолжил: – Сумма знаний не всегда есть понимание. Это другое качество. И это – не опыты Наркевича-Иодко. Мы имеем его величество случай. А впереди – долгий и упорный труд… Очень интересно, поразительно…
«Сумма знания не есть понимание…– повторил про себя Смагин и задался вопросом: – А что бы сказал этот пытливый увлечённый человек, если ему сообщить, что, возможно, этот камешек связан с тунгусским метеоритом, с космосом…»
По-видимому, талантливому молодому человеку с задатками большого учёного хватило и увиденного. Почему-то извиняющимся тоном он в продолжение только что высказанной мысли добавил: « А Космос не есть большая Земля. Зёрнышки эти, скорее всего, не первые и не последние. Что они несут, не известно, что они могут принести – тем более…»
Смагин никак не отреагировал, он лишь подумал: «Эти зёрна произрасти могут… Могут! И тогда? Посеешь зёрна, пожнёшь?.. Что? Что?»
… Семён Давидович Кирлиан понимал: вряд ли его допустят к дальнейшим глубоким исследованиям, ибо было ясно, что он стал невольным свидетелем и участником удивительного, возможно, чрезвычайного открытия. Ему не объяснили, откуда взялись эти зёрна, но тот факт, что они содержали в себе информацию, имеющую отношение к иным мирам, был для него бесспорен. И он бы не отказался от этого смелого предположения, какую бы разъяснительную версию ему не предложили.
Талантливый изобретатель и исследователь был поражён картинами, разбуженными токами высокой частоты. И он думал о том, что аналогичные процессы, где объектом может служить живая материя – от растения до человеческого тела – могут привести к революционным открытиям.
В этом Семён Давидович Кирлиан убедится через десятилетие, когда в домашней лаборатории вместе с супругой Валентиной создавал и усовершенствовал прибор, позволяющий производить исследования свечения объектов в электромагнитном поле. В качестве источника высоковольтного высокочастотного напряжения был применён доработанный талантливыми учёными резонанс–трансформатор Тёсла, работающий в импульсном режиме. Создавая новое направление в науке, технике, медицине, смелые экспериментаторы взяли на вооружение и элементы конструкции аппарата, применённого для «пробуждения» зёрен, попавших в распоряжение Управления режимных расследований в результате головокружительных кульбитов судьбы нескольких человек, которых эта история повязала невидимой нитью.
И лишь через 25 лет после получения этих ярких и неоспоримых результатов супруги Кирлиан смогли полноценно рассказать о своих достижениях, которые смело можно назвать открытие века, пробившимся сквозь тьму непонимания и серость зависти.
Минует двадцать лет после удивительного знакомства с тайнами зёрен–посланцев, и талантливый учёный и писатель Иван Ефремов опубликует научно–фантастический рассказ «Тень минувшего», где опишет, как пласт окаменевшей смолы под воздействием света открыл геологам объёмные картины прошлого. Один из основоположников оптической голографии – именно с этим явлением столкнулись сотрудники УРР – советский физик Ю. Н. Денисюк неоднократно упоминал, что именно этот рассказ вдохновил его на научный поиск.
Смагин осознавал: затеяв эксперимент, он поступил не совсем разумно. Проще было отдать зёрна наверх, а там уж пусть думают, привлекают учёных, избирают режим секретности… Он и сам не мог объяснить, почему он так поступил – своего рода солнечный удар? Может быть. Во всяком случае, право проведения технической экспертизы у него никто не отнимал. А чем это мероприятие, организованное им на свой страх и риск, не техническая экспертиза?
Он понимал, что через несколько часов передаст все материалы по инстанции и один против ста – больше никогда не узнает ни развития, ни окончания этой истории. Он сомневался: можно ли изобретателя привлекать к обработке пластин? Решил – можно! Какие бы удивительные и сложные процессы там не отобразились, вряд ли он смогут соперничать и по содержанию, и по произведённому впечатлению с только что увиденным.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
