Значит, конец. Я обернулась и обвела глазами двор. Раньше он явно служил конюшней. При свете звезд я разглядела стойла. А присмотревшись, различила на дверях загонов полустертые крупные буквы имен лошадей: Спайдер, Бонни, Дуглас, Бангл, Каспиан, Твинкл. Но самих лошадей уже давно не было. Многих створок не хватало. Вместо запаха соломы и навоза ощущалась вонь масел, краски и всяких механических штуковин. В одном из стойл верхняя половинка двери оказалась открытой, и я заметила в сыром закутке всякую ерунду: банки с краской, доски, листы стекла. Меня окружала мертвая тишина.
Но в следующую секунду я услышала звук. Мне показалось, что он доносится из низкого строения в противоположном конце двора. Может быть, хозяин все-таки там? Я сделала несколько шагов вперед. Я все еще не испытывала настоящего страха.
— Эй! Есть кто-нибудь?
Мне никто не ответил. Я замерла и стала прислушиваться. Вдалеке гудели машины, где-то играла музыка, и негромкий пульс басов пронизывал ночной воздух.
— Эй! — повторила я, пересекла двор и нерешительно остановилась перед зданием. Оно было построено из шлакоблоков и не имело окон. Высокую дверь запирала тяжелая щеколда. Снова раздался звук — то ли кто-то тягуче стонал, то ли что-то мурлыкал себе под нос. Я затаила дыхание и опять прислушалась.
— Есть кто-нибудь?
Не дождавшись ответа, подняла щеколду и толкнула тяжелую створку. Дверь отворилась настолько, что я могла заглянуть внутрь. Там было холодно и темно — почти беспросветная тьма и никакого лунного света. Нет, там никого не могло быть, разве что какое-нибудь животное. Я подумала о летучих и обычных мышах, а затем о крысах, которые рядом с гниющими отходами и трупами животных вырастают и раздуваются до невероятных размеров и шмыгают под полом со своими желтыми зубами и толстыми хвостами... Снова звук. Но на сей раз порыв ветра заставил скрипнуть дверь на петлях.
Постепенно я начала различать предметы внутри: в одном конце увязанные кипы соломы, ближе ко мне какой-то механизм наподобие допотопного плуга. В самой глубине что-то непонятное. Но что же это такое? Я двинулась вперед. Дверь за мной затворилась, и, чтобы не упасть в темноте, я вытянула вперед руки. Под ногами я чувствовала влажную солому.
— Эй! — снова позвала я. Голос срывался и чуть слышно раздавался в темноте. В нос ударил запах дерьма и мочи. — Я здесь, — проговорила я и сделала несколько шагов на ватных ногах, которые подгибались под грузом страха в груди. — Джо, это я, Эбби.
Она сидела в самой глубине строения — темный силуэт в черном сумраке. Я коснулась ее исхудавшего плеча. От нее исходил удушливый смрад — страха, экскрементов и прогорклого пота. Я повела рукой выше и наткнулась на грубую ткань там, где должно быть лицо. Она мычала сквозь мешок, и ее тело вздрагивало от моих прикосновений. Я проверила горло и нашла проволоку. Пощупала спину и обнаружила стягивающую запястья холодную веревку, другой конец которой шел к стене позади нее. Я дернула за веревку — она натянулась, но не поддалась. Ее стреножили, словно лошадь.
— Тсс... — шептала я. — Все хорошо. — Из-под мешка раздавался тонкий, писклявый звук. — Не дергайся, сиди тихо. Я все сделаю сама. Я тебя спасу. Только не шевелись.
Я потянула вверх капюшон. Пальцы тряслись так сильно, что поначалу я никак не могла справиться. Но наконец освободила ее голову. В темноте я не видела ее лица, а волосы на ощупь казались одним сальным колтуном. Щеки заледенели и были мокрыми от слез. Она так и тянула на одной высокой ноте, как попавший в капкан зверек.
— Ш-ш... — повторила я. — Пожалуйста, тише. Заткнись. Я стараюсь изо всех сил — Я раскрутила проволоку на ее шее. Мне показалось, что она была закреплена на потолке или где-то вверху. И поскольку я не видела, что приходилось делать, каждое действие отнимало уйму времени. Сначала я начала крутить проволоку не в ту сторону и только затягивала. На ее шее сильнее забился пульс в жилке. Я не прекращала нашептывать, чтобы она успокоилась, но мы обе чувствовали страх в моем голосе.
Лодыжки тоже оказались связанными. Веревка вилась по голеням так, что она оказалась спеленутой. Вскоре ноги были свободны, и несчастная забила ими, как тонущие по воде. Левая нога угодила мне в живот, правая попала по плечу. Я, как регбист, ухватила ее за колени и держала изо всех сил.
— Сиди спокойно, — упрашивала я. — Я делаю все, что могу.
Затем я нащупала узел за ее спиной. Он был крепко затянут. Я тянула, дергала, царапала ногтями, но он не поддавался. Тогда я встала на колени и впилась зубами в веревку. Она показалась мне масленой. Вспомнился запах масел, дерьма и мочи. Такой был в той комнате, на ее коже, в моих легких. Запах страха. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание вырывалось судорожными толчками, к горлу подкатила тошнота — куда ни глянь, тьма...
— Крепись, — умоляла я. — Сейчас попробую развязать с другой стороны. Не бойся, я никуда не уйду. Только, пожалуйста, не шуми. Ради Бога!
Я проследила направление веревки от запястий пленницы до стены, где она, как мне показалось, прикреплялась к металлическому кольцу. Если бы я могла хоть что-нибудь видеть! Сунула руку в карман: вдруг случится чудо, и я найду там зажигалку или спички. Но ничего подобного там, конечно, не оказалось. Зато я наткнулась на ключи от машины и принялась ковырять ими узел. Пихала все глубже и расшатывала до тех пор, пока не почувствовала, что появилась слабина. Пальцы от холода не гнулись. Я уронила ключи на пол и шарила в соломе, пока снова не нашла их. Пленница опять замычала из-под кляпа, попыталась подняться, но рухнула на тюки.
— Заткнись! — прошипела я. — Не дергай веревку — ты только сильнее затягиваешь узел. Сиди тихо, дай веревке провиснуть. Господи, ну пожалуйста!
Я продолжала действовать ключами и почувствовала, что узел немного поддается. Но сколько же требуется на это времени! Пот заливал мне лоб и застывал клейкой пленкой. «Можно убежать, — успокаивала я себя. — Выскакивай на улицу и зови на помощь! Стой на мостовой, вопи и кричи, чтобы тебе помогли. Колоти во все двери, маши всем проезжающим автомобилям». Но для этого придется оставить ее одну. Нельзя! Узел понемногу слабел.
— Еще немного, — шептала я. — Через несколько минут ты будешь на свободе. Только тихо.
Свершилось! Я поднялась на ноги и вытащила у нее изо рта кляп. Пленница издала ужасающий стон.
— Джо? — спросила я. — Ты Джо?
— Я Сара. Сара. Помоги мне. Пожалуйста, помоги. Господи! Господи! Господи!
Меня захлестнуло разочарование. Но предаваться чувствам времени не было. Надо было срочно бежать.
— Вставай! — Я ухватила Сару под мышки, и она от слабости привалилась ко мне. — Тихо! Что это?
Снаружи кто-то был. Во дворе послышались шаги, где-то звякнула железка. Я толкнула Сару на пуки соломы и, прерывая рвущийся из горла булькающий звук, сунула в рот кляп. Сара стала отбиваться, но очень слабо.
— Сара! Это наш единственный шанс. Доверься мне. Я с тобой и спасу тебя. Хорошо?
