Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
Ему всегда нравился этот Поляков. Нравились его работы, несшие в себе удивительный сплав острой иронии и четко прослеживаемой драматургии…
И еще ему очень нравилось то, что ЕГО сегодняшний студент — бывший военный летчик. В юности декан был воспитан на Осоавиахиме, на «спасении челюскинцев» и на «перелетах через Северный полюс» и поэтому по сей день с тоской и завистью провожал глазами любой пролетающий в небе самолет.
— Да подождите вы!.. Ну что же так — сплеча… — снова тихо проговорил декан. — Давайте подумаем вместе…
Но он слишком долго и трудно шел к своему сегодняшнему положению, чтобы рисковать будущим. И поэтому всем было ясно, что он никому не вцепится в глотку за этого Полякова.
Однако тут неожиданно вдруг взбунтовался, казалось бы, навсегда запуганный Микин мастер — Федор Осипович, добрый и неталантливый художник благородной советской школы.
— Вы с ума сошли!.. — тоненько закричал он. — При чем тут этот паршивый аттестат?! Если мы будем разбрасываться…
Он что-то кричал еще своим тоненьким голосом, но Мика уже ничего не слышал…
Как обычно в приступе ярости, за мгновение до совершения ЭТОГО, сдавило виски, по всему телу прокатилась волна нестерпимого жара, возникла знакомая и страшная пульсирующая боль в затылке…
Но рядом панически и лихорадочно билась удерживающая мысль: «Только не ЭТО!.. Я все перепутал… Ни под каким видом!.. Это совсем не ТО! Это не КРАЙНИЙ СЛУЧАЙ!!! Все… Все! Взял себя в руки. Вот так. Спокуха, Мика…»
Из затылка стала уходить боль, перестало сдавливать виски, и наконец Мика обрел возможность судорожно передохнуть и хрипло сказать только одному своему педагогу:
— Федор Осипович, родненький… Плюньте, не нервничайте. Ну, как говорится, завалил я ухо, когда покупал эту дурацкую ксиву — не посмотрел на печать. Сам виноват… Не переживайте, дай Бог вам здоровья. И спасибо за все, Федор Осипович…
Повернулся ко всем остальным и сказал:
— А вы все, вместе со своим высшим учебным заведением, валите знаете куда?… Не при дамах будь сказано. В гробу я вас всех видел и в белых тапочках.
Бросил на стол декана свою зачетную книжку, в которой за три года обучения у него не было ни одной посредственной отметки, и вышел из кабинета.
* * *
Вот так Мика Поляков навсегда получил реальную и достоверную возможность утверждать, что у него незаконченное высшее образование…
* * *
Как только Мика демобилизовался, он сразу же попытался найти в Ленинграде Бориса Вениаминовича Эргерта, который еще до войны сделал Мику «чемпионом Ленинграда по гимнастике среди мальчиков».
Но оказалось, что Борис Вениаминович — заслуженный мастер спорта СССР, чемпион Олимпийских игр по гимнастике 1912 года — умер от голода и одиночества еще в сорок втором. Его высохший и окоченевший труп лишь спустя два месяца был обнаружен каким-то ворьем. Взломали квартиру, ничего, кроме промерзших стен и трупа, не нашли и смылись, оставив входную дверь открытой…
Тогда Мика разыскал вернувшегося из Алма-Аты в Ленинград Салима Ненмасова — своего тренера эвакуационного периода и начал тренироваться у него в «Зените» — четыре раза в неделю по три часа.
Еще на втором курсе Мика зачем-то скоропалительно женился, обрел сына от этого непонятного ему самому брака, стал мастером спорта СССР по гимнастике, разошелся с женой, через год похоронил ее — она утонула вместе со своим новым приятелем в Верхнем озере на Вуоксе, — забросил к чертям собачьим спорт, в котором ему пророчили олимпийское будущее, и целиком и полностью посвятил себя работе и сыну Сереге…
По десять-двенадцать часов в сутки Мика рисовал смешные и трогательные иллюстрации для двух ленинградских детских журналов — для «Костра» и «Мурзилки», что-то делал для детского альманаха «Веселые картинки», сотрудничал в «Боевом карандаше», был обласкан «Детгизом», а позже и несколькими московскими издательствами. Даже оформлял в Детском кукольном театре спектакль «Снежная королева». И наконец его карикатуры стал печатать «Крокодил», куда молодому немосковскому художнику пробиться было практически невозможно!
Как сказал ему превосходный рисовальщик Леонид Сойфертис, для советского художника напечататься в «Крокодиле» — это все равно как для английского карикатуриста увидеть свой рисунок на страницах «Панча». Дальше у твоих ног весь издательский мир! Для англичанина…
По совету того же Сойфертиса, которого Мика просто боготворил и почитал за Мастера, теперь все свои картинки Михаил Сергеевич Поляков стал подписывать давним, почти забытым детским домашним именем — МИКА.
Несмотря на чертову уйму работы, Мика умудрился переспать чуть ли не со всеми манекенщицами ленинградского Дома моделей, перетрахал половину стюардесс Гражданского воздушного флота и бесчисленное количество начинающих актрисуль «Ленконцерта»…
За это же время он сумел стать очень известным иллюстратором детских книжек со звонкими выставками в Москве, Киеве и Варшаве, куда его все-таки выцарапали те же польские профессора Академии искусств, с которыми Мика тогда так симпатично напился в «Европейской» гостинице, а под утро даже пытался подпевать печальному польскому военному реквиему «Червоны маки на Монте-Касино»…
Маленький Серега повсюду разъезжал вместе с Микой. Все приглашавшие Мику на выставку или переговоры, связанные с выездом из Ленинграда, знали, что Поляков обязательно приедет вместе со своим маленьким сыном.
… А потом вдруг, совершенно неожиданно для самого себя и для всего своего дамско-приятельского окружения, Мика на всю оставшуюся долгую жизнь полюбил одну молодую и очень красивую женщину.
Она была моложе Мики на двенадцать лет. Ей было всего двадцать один…
Ни на секунду не сомневаясь в правильности принятого решения, она взвалила на свои плечи путаную, не бог весть какую праведную и уж совсем не всегда обеспеченную (то густо, то пусто…) жизнь талантливого, но более чем неустроенного вдовца-художника с пятилетним ребенком.
Восемнадцать лет Она шла рядом с Микой сквозь все и порой вела себя гораздо более мужественно, чем сам Мика…
Она растила «их» сына Серегу, вместе с Серегой «заканчивала» его школу, моталась к нему в армию на Кольский полуостров, потом готовила его в институт, а когда Серега повзрослел, забрала у Мики весь его гонорар за большой сборник карикатур, выпущенный одним очень уважаемым нью-йоркским издательством, и купила неподалеку однокомнатную квартиру для Сереги…
И наверное, продолжая любить Мику, уже изрядно разменявшего шестой десяток, ушла от него, так и не дождавшись «своего» ребенка, о котором Она мечтала все эти восемнадцать лет.
* * *
— Знаешь, что меня больше всего поражает в этой истории? — спросил Альфред и, не дождавшись Микиного ответа, продолжил: — То, что ты, обладающий сверхъестественной биоэнергетикой, мозгами, поразительной интуицией — этим подарком природы, этой основной функцией человеческой психики, как писал Карл Густав Юнг…
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
