— Прости, старина, — воскликнул он, что мы вторгаемся к тебе без предупреждения! Я гулял со свояченицей по городу и вдруг услышал, что твой сын воротился. И когда мы оказались возле этого дома, я и скажи, давай-ка зайдем на минутку, тебе тоже не возбраняется приветствовать новоприбывшего! С приездом вас, господин Арнольд, ведь так вас зовут?
Отец и сын стояли как громом пораженные. Протянутой руки ни тот ни другой не пожали, однако не знали, что сказать, и ни тому ни другому не хватало духу резко и твердо выпроводить этого человека, который явился в обществе столь трогательно красивой женщины. В конце концов Мартин Заландер овладел собой, отвел старого приятеля в сторонку и тихо сказал:
— Извините, господин Вольвенд, но сейчас нам никак невозможно с вами говорить. Как вы понимаете, у нас очень срочные дела!
— «С вами»? — удивленно пробормотал Вольвенд, делая еще один шаг в сторону. — Что это означает?
— О, ничего особенного! — отозвался Мартин, смущенный и до странности раздосадованный, что сей злой дух представил взорам сына опасную особу. — Обстоятельства порой меняются; подходящее объяснение наверное найдется, однако сегодня, как я уже сказал, мы просим нас извинить — неотложные дела!
Более резких слов он сказать не сумел, потому что Мирра, на которую он разок скосил глаза, вновь пробудила в нем искреннее сочувствие. В замешательстве он, вместе с Вольвендом расхаживая туда-сюда вдоль стены, ронял свои неловкие слова, а Вольвенд упорно шагал рядом, молчаливый, с недобрым взглядом, посматривал на молодых людей и не осмеливался уйти, не зная, как распрощаться.
Мирра поначалу стояла одна, покинутая, растерянная, в конце концов дрожащая, меж тем как Арнольд, застигнутый врасплох, не сводил с нее глаз. Потом он любезно предложил ей стул и сам тоже сел.
— Вы из Венгрии, сударыня? — спросил он с невольным участием, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Она опять вздрогнула, посмотрела на него и, преисполнившись доверия, отвечала:
— Да, верно, из Венгрии, из королевства! Но зять Вольвенд-Главиц сказал неправду, не сейчас на улице, а еще вчера вечером он узнал, что вы приехали, сударь. Но вы извините, он просто забыл! — И как давно вы здесь живете?
— Я думаю, два года или один, прошу прощения, я точно не знаю!
— Как вам нравится в Швейцарии? — несколько озадаченно продолжал Арнольд, присматриваясь к ней.
Мирра это почувствовала, с ресниц закапали слезинки, и она прошептала:
— Мне нигде не нравится! Я только красивая, но не очень смышленая, так говорил покойный отец, а господин Вольвенд-Главиц говорит, я дурочка, но замужем поправлюсь! Я не понимаю и не верю, пока не увижу!
Все это она сказала, несмотря на смущение, доверительными словами, как сверстница сверстнику, будто запутанная и чрезвычайно затруднительная ситуация вывела ее куда надобно. Арнольд с все большим удивлением пристально смотрел на прелестное существо и только теперь углядел под влажной завесой слез безумный огонек.
В этот миг Вольвенд, который все еще неловко вышагивал обок Заландера, бросил взгляд в их сторону и заметил, как ему показалось, скорую доверительность молодых людей. Очевидно, он счел, что добыча крепко попалась на крючок, но решил, что лучше сейчас оборвать леску, чтобы успешно использовать удочку в более удобное время. Он внезапно оставил старшего Заландера, сделал два шага, остановился позади Миррина стула и положил ладонь ей на плечо.
— Не будем более мешать господам, — воскликнул он, — идем, свояченица Мирра, пора и честь знать!
С этими словами он подхватил под руку испуганно вскочившую барышню и, громко прощаясь и махая солидной меховой шапкою, исчез вместе с прекрасным видением за дверью, так же быстро, как появился.
Отец с сыном молча смотрели друг на друга.
Наконец Арнольд шумно вздохнул, как человек, опомнившийся от внезапного испуга.
— Как жаль красивую барышню! — воскликнул он.
— Отчего жаль? — спросил отец, который начал опасаться, что сын успел влюбиться.
— Ну как же! — отвечал Арнольд. — Бедняжка глупа, если не сказать безумна!
— Глупа?
— Разве этого никто не знает? Ты с нею ни разу не говорил?
— Почему? Говорил, хотя настоящего разговора никак не получалось.
— Во всяком случае, девушка чрезвычайно простодушна, что, в сущности, то же самое! Ты послушай, какой беседой бедняжка меня развлекала!
Арнольд пересказал содержание ее коротких речей и описал ее поведение и выражение лица.
Отец вспыхнул до корней посеребренных волос над лбом, в растерянности не зная, что сказать. И слишком горький отзвук происшедшего заставил его по дороге домой — а туда — то оба и направились — снова и снова качать головой. Арнольд не заметил этого душевного волнения. Он уже забыл о маленьком инциденте, только за столом вдруг опять о нем вспомнил и принялся рассказывать. Описав ход событий, он подчеркнул, как хорошо природное очарование уживается с глупостью. Однако ж зрелище жутковатое, ему лично оно ни к чему, спасибо большое!
Едва лишь сын упомянул о неожиданном визите, г-жа Мария тотчас слегка покраснела. Но когда она взглянула на мужа и прочитала на его лице явственную борьбу с охватившим его смущением и стыдом, румянец исчез словно тонкий розовый покров, а в глазах и вокруг рта беззвучно разыгралась тончайшая комедия, какую только способно изобразить женское лицо.
Один лишь Мартин Заландер, недоверчиво глядевший на жену, увидел и понял и эту игру; ему худо-бедно полегчало, он благодарно и несколько глуповато кивнул ей и попросил стакан воды. Однако ж мимическая игра на лице Марии уже обернулась серьезным удовлетворением, так как она услышала, с каким холодным спокойствием Арнольд закончил свои откровения.
Только теперь Заландер-старший рискнул сказать сыну:
— Насколько я мог видеть, ты тем не менее весьма близко к ней наклонялся.
— Не я, — возразил Арнольд, — она сама в невинности своей придвинулась ближе, мне это даже несколько мешало, потому что немногим раньше она ела колбасу, как я почуял по ее дыханию. Если б вдобавок с горчицей, я бы и горчицы отведал!
— Тебе палец в рот не клади! — воскликнула одна из сестер, которые до сих пор слушали смущенно и растерянно, поскольку инцидент им не нравился, а отец сказал:
— Да, он у нас критикан!
Мать не произнесла ни слова, но смотрела на сына с благосклонностью. Подлинный же секрет был и остался детям неведом.
XXI
Новая жизнь вновь воссоединившейся семьи текла прозрачным и спокойным потоком, который лишь изредка покрывался легкой рябью, взбудораженный ревностным духом Мартина.
В скором времени ему стало невмоготу смотреть, что помимо дел фирмы Арнольд увлечен лишь своими штудиями да светским общением с несколькими друзьями; Мартин твердил сыну, что не худо бы исподволь обратиться и к общественным делам, ведь он имеет для этого прекрасную возможность, коли станет посещать вместе с отцом политические союзы, выборные собрания, а не то и одну или другую из многочисленных лекций, разъясняющих какой-нибудь закон или иные референдумы[28]и актуальные общие проблемы. Так он быстро научится применять накопленные знания и умственные способности и сделается активным гражданином. А это необходимо, ведь без пытливых юношей и молодых мужчин даже самым мудрым старикам никак не обойтись.
