Губы у Брандена дель Брандена побелели.
— К каким же выводам вы пришли?
— Я пришел к выводу, что это был бы не первый случай, когда мужчину убили из-за красивой мордашки. Предложив сделать это своему приятелю и умалив в его глазах мои фехтовальные навыки, полученные в Новейшем Мире. — Торри рубанул воздух, не глядя на Брандена дель Брандена. — Умри я, и Мэгги останется без защитника; хотя с ее статусом определенности нет, с ее привлекательностью дело обстоит с точностью до наоборот. Ее ранг можно будет обсудить потом с Его Пылкостью; а покамест единственным человеком, который станет защищать Мэгги, остается мой отец, а у него свои проблемы, верно? Если окажется, что статус Мэгги низок, ее можно будет бросить как крестьянку; но если вдруг окажется, что ранг высок, почему бы предприимчивому ординарию Дома Пламени не возвыситься, женившись на перспективной девушке?
— Думайте, что говорите, Ториан дель Ториан! — сказал Бранден дель Бранден.
— Я стараюсь, Бранден дель Бранден, — откликнулся Торри. — Очень стараюсь. Я не хотел бы никого обвинять в столь бесчестном поведении… не будучи совершенно уверен в своей правоте. — Он улыбнулся. — Я, правда, не думаю, что это очень бесчестно. Дакар дель Регинал, кажется, и сам горел желанием спровоцировать меня, а мы с Мэгги пытались делать вид, что поссорились. Порядочный человек мог прийти к выводу, что дама в беде и нуждается в помощи…
— А-а… — Ториан дель Орвальд кивнул. — Похоже, у тебя, юный Ториан дель Ториан, есть кое-какое представление о стратегии. Если Исключительная Мэгги недорога тебе, она не годится в качестве заложницы и рычага давления на тебя. — Распорядитель дуэлей поднял бровь. — А что ты собирался сделать, чтобы вывести подобным же образом из-под удара мать?
— Я ничего не смог придумать.
— Жаль.
Бранден дель Бранден уже взял себя в руки.
— Получается, вы выбрали меня в секунданты, чтобы бросить мне это обвинение? И все?
— Нет, — сказал Торри. — Я выбрал вас в секунданты, чтобы мы могли примириться.
У меня здесь и так мало друзей, а ты злишься на меня из-за того, что сам пытался навредить мне. Хочу, чтобы это кончилось. Так или иначе.
— А если нет? — спросил Бранден дель Бранден.
— Если нет, — промолвил Торри, — нас тут четверо. Назовите секунданта, берите меч — если не хотите принять мою руку и мою дружбу.
Бранден дель Бранден долгое время хранил молчание.
Торри с громким щелчком убрал меч в ножны и протянул руку.
— Выбирайте, Бранден дель Бранден.
Тот шагнул, словно сделал выпад, и его рука стиснула предплечье Торри.
— У тебя есть шанс одержать верх над Станаром дель Брунденом, — сказал он. — Я видел вас обоих в бою. Запястье у тебя двигается быстрее; я только единожды сталкивался с такой рукой.
Он взял тренировочный меч.
Ториан дель Орвальд приподнял бровь.
— Ординарий Дома Пламени знает о дуэлянте больше, нежели распорядитель? Чудеса в решете.
— Видите ли, Ториан дель Орвальд, — произнес Бранден дель Бранден, сделав замысловатый жест — не то поклонившись, не то отсалютовав, не то отстраняясь, — вы один на всю Гильдию, и у вас нет возможности обращать пристальное внимание на отдельных дуэлянтов. Но Станар дель Брунден — любимый боец Его Твердости, а у Его Твердости часто случаются размолвки с Его Пылкостью. Так что нет ничего удивительного в том, что ординарий Дома Пламени, не лишенный некоторых амбиций, весьма интересуется сильными и слабыми местами данного поединщика.
— Некоторых амбиций, — хмыкнул Ивар дель Хивал. — Держу пари, что не некоторых…
Бранден дель Бранден вскинул тренировочный клинок.
— Обычно начинает он так…
Сначала Торри подумалось, что, несмотря на цветочную эссенцию, разбрызганную щедрой рукой, арена смердит смертью; потом он решил, что излишне драматизирует ситуацию.
И все же он собирался сражаться с профессиональным дуэлянтом до смерти; наверное, можно позволить себе роскошь драматизировать.
Впрочем, особенного напряжения в атмосфере не ощущалось. Торри было страшновато, но кроме страха его наполняло некое знакомое чувство: та самая уверенность, с которой он выходил на фехтовальную дорожку; или забирался на дерево, чтобы подстеречь сверху оленя; или вставлял ногу в стремя, держась за луку седла — чтобы сесть верхом на Джесси. «Это я могу» — вот что это было за чувство: оно появлялось, когда Торри делал нечто не просто хорошо ему знакомое, но то, что он ощущал как часть себя самого.
Торри улыбнулся. Однажды он сказал дяде Осии об этом ощущении перед прогулкой верхом, и, конечно же, Джесси, напуганная сурком, в тот раз сбросила Торри.
Молодой человек разделся, оставшись в коротких штанах и ботинках; аккуратно потянувшись несколько раз, он нагнулся, чтобы проверить шнурки, не обращая внимания на Станара дель Брундена и его секундантов, которые застыли в ожидании посреди арены.
Держись как ни в чем не бывало, увещевал себя Торри. Да, шнурки на ботинках не хлопчатобумажные, а из нескольких слоев кожи, сшитых вместе умелыми руками вестри, но Торри все равно завязал их привычным узлом. Да, возможно, поединок кончится кровью на арене, однако исход сражения зависит от его глазомера, от его запястья, от упругости его мышц и более всего от состояния его разума. Фехтование — своего рода игра ума, в которой тело — инструмент. Разум должен быть ясен и свободен, спокоен, как зеркало воды, чтобы заставить тело реагировать прежде, чем тело успеет понять, что же оно такое делает.
Ториан дель Орвальд опытным взглядом окинул лезвие меча Торри.
— Великолепное оружие, — произнес он, сгибая клинок в широкую дугу. Похоже, старик сильнее, чем кажется на вид. Затем он отпусти кончик клинка и снова обозрел лезвие. — Нет, просто великолепное оружие. Сражайся как можно лучше, юный Ториан дель Ториан; ты, кажется, и сам прекрасный молодой человек, с добрым нравом и хорошими манерами. Я хотел бы, чтобы мне представилась возможность ближе узнать тебя.
Во рту у Торри пересохло, и улыбка упорно не желала появляться на лице.
— Спасибо тебе, дед.
— Не беспокойся ни о нем, ни обо мне. Вообще ни о чем не беспокойся. — Ивар дель Хивал, возвышавшийся над Торри как башня, нахмурился. — Не теряй голову, и ты своего добьешься.
Бранден дель Бранден решительно выставил вперед челюсть.
— Я поделился с тобой всем, чем мог. Удачи, друг!
Торри отошел от них, и ему вдруг остро захотелось сходить по малой нужде.
Он поднял свой меч, салютуя…
Наверху раздался скрежет металла, и что-то упало на арену. Кто-то — боже мой, да ведь это Йен! — выполз из отверстия в стене и сначала спустился в ложу как раз напротив ложи Его Пылкости, а затем спрыгнул на арену.
