Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Каждая новая АПЛ типа «Огайо» – в 2,5 миллиарда. Каждый новый крейсер типа «Тикондерога» – в 4 миллиарда 127 миллионов. Каждая установка скорострелок «Фаланкс» – в 28 миллионов.
В погоне за сокращением расходов американцы прекратили к началу 1970-х строительство крейсеров, стали делать фрегаты типа «Оливер Х. Перри» – без резервирования основных систем, с одновальной двигательной установкой, с одноэшелонным размещением оружия. Они выдыхались на глазах.
Они были на грани краха. Или капитуляции, принятия наших условий. Но оказалось достаточным потратить денег меньше, чем на десяток «Фаланксов», поддержав стадо «российских демократов», чтобы обратить во прах усилия десятков поколений русских. Для этого оказалось достаточным посадить в Кремле сначала Горбачева, а потом Ельцина. Придав им «силы реформаторов» в виде Чубайса, Лившица, Уринсона…
3
К концу 1970-х Империя выдвинула национальную доктрину океанского господства. В 1979-м вышла из печати «Морская мощь государства» – книга главкома ВМФ СССР Сергея Горшкова, ставшая бестселлером на Западе. Автор этих строк купил ее, когда ему было тринадцать лет. Выкроив четыре рубля шестьдесят копеек из денег на школьные завтраки.
Горшков отчеканил железные правила сохранения морского могущества. Первое – держава должна иметь не только военные эскадры, но и мощный торговый флот. Второе – рядом должен быть сильный рыбопромысловый флот. Третье – нужно иметь большой океанографический флот. Четвертое – свою судостроительную индустрию.
К 1985 году мы имели все эти составляющие. Все! И под флагом СССР в конце 1970-х ходили суда валовой вместимостью в 20,8 миллиона тонн, тогда как под звездно-полосатым полотнищем плавали всего 13,76 миллиона. Империя занимала седьмое место в мире, США – восьмое.
Наш торгово-промысловый флот рос бурными темпами. Мы могли зарабатывать сотни миллионов долларов на мировых грузоперевозках. Мы пополняли свою мощь судами – контейнеровозами, танкерами, кораблями с горизонтальным способом погрузки. Разворачивали суперпроект «эскадры» контейнеровозов серии «Дунай–море». У нас были 17 пароходств.
Мы строили лихтеровозы – грузовые суда, несущие лихтеры – мелкосидящие баржи. В мирное время они дешево и быстро могут перебрасывать грузы, не завися от оборудованных портов. А в случае чего – становятся десантными кораблями. У Клэнси в «Красном шторме» именно на лихтеровозе мы внезапным наскоком захватываем стратегический пункт Атлантики – Исландию.
А что ныне? Ныне все растащено по «суверенитетам», ржавеет и стареет. Из 17 пароходств потеряны десять. Дунайское, Черноморское, Азовское, Литовское, Латвийское и Эстонское, Грузинское, Каспийско-Иранское и Среднеазиатское. Более 10 миллионов тонн валовой вместимости. Утрачены порты Либавы-Лиепаи, Клайпеды и Таллина, Одессы и Мариуполя, Баку и Батуми. Такого не было даже в страшные, унизительные для русских 1918–1922 годы. Единым махом кремлевские реформаторы отсекли все, что завоевывалось веками.
Всего лишь кучки мерзавцев у власти оказалось довольно, чтобы взорвать все опоры нашего морского могущества. То, что унаследовал разваливающийся «обрубок» великой страны, РФ, – стареет и ветшает день ото дня. Новые суда не строятся. А те, что есть, переходят под флаги Мальты или Либерии. Страна вынуждена нанимать для перевозок суда Запада, отдавая этому кровососу-пауку сотни миллионов долларов ежегодно…
США свято хранят принципы своей морской мощи. По закону 1936 года платят субсидии из казны судовладельцам. Закон гласит: США не должны попадать в зависимость от иностранных судовладельцев и верфей. Страна должна располагать транспортным флотом из судов, построенных в США, принадлежащих американцам и укомплектованных экипажами из граждан США.
4
Когда мне становится уж совсем тошно, я беру с полки одну из книг и погружаюсь в иные времена, в иные энергии.
«Он ходил в Средиземное море на кораблях Пятой эскадры, противодействующей Шестому американскому флоту. В зеленой воде двигались серые стальные корпуса. Прозрачная радуга залетала на мостик сигнальщика. Жарко дышала Сахара. За кормой в горячем тумане скрывались пирамиды Египта. По правому борту, за трубами глубинного бомбомета, лежала погребенная Троя. Зенитно-ракетный комплекс был нацелен на Парфенон. Под килем эхолот щупал дно с затонувшими галеонами. Антенны локаторов посылали невесомые вихри к Вифлеему. И повсюду на зеленой воде, в туманном небе, в глубинах моря двигался заостренный металл. Летели самолеты, скользили подводные лодки, туманились корабли. Борьба на стыке трех континентов удерживала равновесие мира. И он, аналитик, изучал военный конфликт как часть глобальной стратегии. Авианосец „Дуайт Эйзенхауэр“ покинул порт Сиракузы, туманной горой стоял на горизонте.
…Между Италией и Грецией в узком бассейне двигались подводные стартплощадки, откуда в первые минуты войны уйдут ракеты к Севастополю, Донецку и Киеву. Лодка, на которой он находился, прочесывала море, щупала гидролокатором глубь, стараясь засечь тяжелую тушу «Стратега». Он жил с моряками в тесном отсеке, где сумрачно горела лампа, пахло горьким машинным маслом, и от мерного рокота двигателя, от туманного желтоватого света все время хотелось спать. Он часами дремал, чувствуя, как тело его, заключенное в капсулу, скользит в подводных течениях, подвешенное среди зыбких слоев. Где-то наверху, на ослепительном солнце, по зеленым волнам плыли белоснежные корабли, розовели приморские города, круглились античные цирки…
… В отсеке акустика, среди циферблатов и индикаторов, нацепив наушники, он слушал звуки моря. Рокот винтов проплывавшего на поверхности танкера. Скрип и курлыканье рыбьего косяка. Бульканья, гулы подводных скал и хребтов. И однажды, среди переливов и шелестов, исходивших из огромной перламутровой ракушки моря, донесся жесткий металлический скрежет, похожий на царапанье стали. Лодка вошла в контакт с тяжелой субмариной противника. Звенела в отсеках тревога. Клубками проносились матросы. Лодка меняла курс. Командиры наводили оружие. Аппараты с остриями торпед разворачивались в сторону цели. Сквозь клепаный корпус, толщу морской воды он чувствовал, видел – медленно, мощно скользит громада «Стратега», проносит в своем чреве груз тяжелых ракет, излучает в пространство мерцание звука, волны тепла, едва уловимый шлейф радиации.
Шли учения у сирийского побережья. Два «противолодочника» гоняли подводную лодку. Резко меняли курс. Долбили дно эхолотами. Шарили гидролокаторами. Лодка ускользала, пыталась уйти от погони, а ее загоняли, травили среди солнца, песка, зеленых волн. С севера по воздушным коридорам, проложенным над Балканами, прилетели противолодочные самолеты. Огромно, мощно, жужжа винтами, проносили над мачтой красные звезды, белый пузырь радара. Выбрасывали буи, охватывая лодку зримой сетью, как волка цепью флажков. Он стоял на мостике сигнальщика, у бронированной рубки, где масляной краской были начертаны контуры чужих кораблей, и сигнальщик, худой, синеглазый, среди ветра и радужных брызг подносил к глазам тяжелый бинокль, искал среди лучей и сверканий черточку чужого фрегата. И такая внезапная нежность и боль к худому юнцу в линялом бушлате, к его огрубелым, в царапинах и цыпках рукам, к его юношеской шее, к его жизни, вовлеченной в грозную борьбу машин, прицелов, оружейных систем. Молитва о нем, чтобы вышел невредимым из этой борьбы, вернулся из зеленого взвара чужого горячего моря к прохладной росе, к свежей траве, к деревенской избе, где мать поджидает его среди огородных грядок. Так и стоял с этой болью, пропускал над мачтой грохочущий крест самолета.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
