Она подняла голову, позволяя ему обнять ее. Возможно, в последний раз.
— Я сделал свой выбор, ничего не изменишь.
Его руки внезапно обхватили ее лицо. Пальцы нежно ласкали ее щеки.
— Ты считаешь, что не можешь быть счастлива со мной? Тебе мало того, что я могу предложить?
— Твоя мать никогда не могла смириться с таким положением, и я не смогу.
Его глаза потемнели.
— Ситуация моей матери была другая.
— Ты прав. Но разве эта не хуже?
— Я не такой, как мой отец.
Она приложила его руку к своей щеке, утешая его.
— К счастью, нет.
— Я думаю только о тебе и ни о ком другом.
— Но этого ведь недостаточно, правда? — Ее руки сжимали его плечи.
Он крепче обнял ее, заставляя ее губы соединиться с его губами, заставляя ее гореть, зажигая пожар в ее сердце, в ее теле, пробуждая желание. Необузданное желание…
— Ты ведь знаешь, что дорога мне…
Миранда повернулась спиной к нему и теперь лежала на краю постели, стараясь успокоить дыхание.
— Останься со мной.
Его голос звучал тихо.
Она покачала головой.
— Я случайно встретилась с Шарлоттой Чатсуорт. В театре. Думаю, ты будешь счастлив с ней.
И боль пронзила ее сердце.
— Останься со мной, — повторил он.
— Ты скоро женишься. Возьмешь на себя обязательства перед женой, перед детьми, — прошептала она и закрыла глаза, не в состоянии смотреть на него.
Мысль выйти замуж за виконта была далека от реальности, так же как и мысль соединить судьбу с мистером Питтсом, ее доверительным адресатом. Или замужество с Элиотериосом, который писал ей такие милые, многозначительные письма, вызывая душевную смуту. Господи, когда же она начнет отличать реальную жизнь от пустых романтических мечтаний?
Какое будущее ждет ее? Видеть его детей, вечно скрываться, избегая его жену, а та будет избегать ее. Какая заманчивая перспектива! Все это, показалось вдруг совершенно невозможным для нее.
Миранда встала е постели. И отошла от него.
— Нет. Я не могу.
Она посмотрела на него, он стоял на коленях посреди смятых простыней и рукописей, одного вида его лица было достаточно, чтобы оправдать ее уход.
— Прости, — прошептала она, — такая жизнь не для меня.
— А если я скажу тебе… если я скажу, что люблю тебя?
Боль снова пронзила ее сердце. Она качнулась, спотыкаясь, и решительно сказала:
— Нет. Слишком долго я ждала этих слов.
— Миранда!
Она остановилась у двери, слыша боль в его голосе. В этот момент она могла поверить в то, что он любит ее, что он мог бы шептать ей это каждую ночь. Она могла бы иметь от него детей, жить взаперти в каком-нибудь особняке и слышать сплетни, когда они будут выходить куда-то вместе. Может быть, даже сделаться респектабельной дамой, имея такие возможности. Содержать свой собственный дом. Нет, это не ее путь!
— Я люблю тебя, ты знаешь, — сказала она, не глядя на него. — Со всеми твоими странностями и ошибками. Ни в чем я не была так уверена, как в этом.
Она не могла смотреть на него. Не могла видеть его лицо. Миранда закрыла глаза, чувствуя боль в сердце. Взявшись за ручку двери, открыла ее.
— Но я также знаю, что должна уйти. Может быть, поеду в Париж. На какое-то время. Может быть, увижу тебя после возвращения. — Это звучало как робкий вопрос, в котором сквозила боль. — Прощай, Макс, — прошептала она.
И быстрым шагом направилась в холл.
Глава 21
Секрет 7. Поверните ключ. Откройте замок и возьмите драгоценность, что лежит внутри. И если однажды найдете этот ключ… никогда не теряйте его.
«Семь секретов обольщения»
Утренний свет проникал через окна. Слишком рано для парижан. За время пребывания здесь она поняла, что самое лучшее время для посещения музеев — сразу после открытия. Утро было ясное, солнечное, скамейки свободны, настроение спокойное и безмятежное. Она в Париже уже месяц. Странный месяц. Сначала мучительные воспоминания и сожаления, затем постепенно пришло спокойствие, наполненное мыслями о будущем.
.. Миранда читала письмо из Лондона. Клуб чтения там уже работал три раза в неделю. Место для этого нашлось в служебном помещении магазина дядюшки, которое перестроили и отремонтировали, присоединив соседний магазин. Нашлись люди, готовые помочь найти подходящий персонал и оплатить его работу. Двери открыты для всех желающих. Любой мог посещать клуб бесплатно.
Она нежно погладила письмо, издающее тонкий аромат бергамота. Неудивительно, что не составило труда найти кого-то, кто бы был заинтересован в поддержке проекта.
Она прикоснулась к остальным письмам, написанным рукой того, кого она любила, по кому скучала и чье отсутствие так трудно переживала… Хоть какой-то мостик, соединяющий их. Отношения, построенные на правде и доверии. Честности и дружбе. И конечно, страсти.
Задавая вопросы и получая ответы, она обходила молчанием один вопрос.
Ее перо не знало отдыха, а ее глаза никогда не поглощали такого количества писем, которыми она обменивалась со своим адресатом в последние несколько недель.
Письма, полные обвинений, пришли первыми.
«Я не стану извиняться за все. За то, что обожал тебя и обладал тобою. Вел себя с тобой так, как мог. Но за полуправду, за то, что видел тебя лишь в одной роли, хотя мое предложение было не самым худшим, я готов положить перед тобой мое истерзанное сердце.
…Этим вечером разговаривал с маркизом. Он признался, что знал о моем авторстве давно, и это его забавляло. Мы распили бутылку бордо, и даже мама присоединилась, когда увидела меня в его кабинете. Они обсуждали путешествие по морю. Останавливаться в каждом порту, никуда не спешить. Маркиз считает, что тебя может позабавить эта новость. Почему он так думает, я не знаю, но его мысли порой граничат с безумием…»
И наконец, слова, которые она так ждала: «Моя любовь. Мое спасение».
Миранда подняла глаза от письма, которое машинально гладила. Она должна понять, что к чему, должна собраться с мыслями и все хорошо обдумать. Особенно после этого последнего сообщения, которое лежало у нее на столе.
Она думала о событиях в Лондоне как о чем-то очень далеком. Жоржетт написала ей сразу же после ее прибытия сюда. Сообщала, что происходит в городе, подбадривала Миранду.
Ее дядюшка озадачил ее разговорами об их новых деловых связях. Просил найти новые книги. И она писала ему, сначала поставленная в тупик, затем начала осуществлять планы расширения магазина. Дядя был по-настоящему деловой человек, уж этого у него не отнимешь.
