Книга Рыбья Кровь и княжна - Евгений Таганов

Мирарх сделал все именно так, как посоветовал ему Дарник. Один дромон ушел на Родос, а остальные стали готовиться к серьезной вылазке на восточный Крит. Липовскому войску выделили двадцать лошадей, и князь получил возможность как следует осмотреть сам полуостров, перешеек и северный берег залива Суда. Рассматривая с пограничного вала лагерь арабов, он пришел к выводу, что три стрелища — вполне достижимое расстояние для больших пращниц, и сказал об этом Калистосу:

— Если их еще зарядить горшками с зажигательной смесью, то можно поджечь весь арабский стан.

— Ну что ж, попробуй, — разрешил Золотое Руно.

И липовские камнеметчики принялись за дело.

Следующей дарникской придумкой стали давилки. По рассыпанным трофейным «колючкам» прокатили ствол толстого дерева. Одни «колючки» без остатка вминались в землю, другие цеплялись за ствол и уже катились вместе с ним. Но как катить это тяжеленное орудие вперед под обстрелом лучников неприятеля? Выход нашелся. Ствол разрезали на саженные куски, у жителей раздобыли широкие двуколки для двух лошадей, соединили их длинными жердями с торцами бревна, насадив там железные штыри, и пожалуйста — две лошади, хоть с трудом и медленно, но толкали бревно впереди себя. На испытании присутствовали все архонты объединенного войска. Они отнеслись к изобретению крайне скептически:

— Ну куда такое толкать — в сторону арабского лагеря?

Мирарх был более снисходителен:

— Когда отгоним арабов, этой штукой соберем их «железный посев».

Дарник разозлился и устыдился сам на себя за неудачу — и тут же родил план, как одолеть неприступного противника.

Ворвался к Калистосу во время полуденного отдыха и с помощью лежащих в вазе фруктов стал ему все объяснять:

— У нас восемь дромонов. Так?

— Так.

— Четыре подводим к южному берегу залива. К этим четырем подводим еще четыре. Так?

— Допустим, — Золотое Руно был весь внимание.

— Три тысячи стратиотов и союзников бегут на берег, идут на запад по широкой дуге и обрушиваются на лагерь арабов с тыла.

— А чего ты решил, что там не рассыпаны те же «колючки»?

— Для себя у них должен оставаться свободный проход, и, конечно, он сзади.

— А если у них там все же «колючки» есть и проложены какие-то свои тайные извилистые проходы?

— Тогда мы останавливаемся на заднем холме и спокойно расстреливаем их лагерь из луков и камнеметов.

— На южном берегу залива нас встретят их лучники и во время высадки перебьют триста — четыреста наших воинов.

— Ты еще не видел, как стреляют россыпью «орехов» или «яблок» мои камнеметы. Твои арабы не сумеют и по три стрелы пустить, как на открытом склоне их всех уничтожат.

Они продолжали увлеченно обсуждать этот план, наполняя его все новыми деталями.

— А что остальные тагмы на валу делать будут? — кричал один.

— Могут двинуться на арабов напрямик! — возбужденно вторил другой.

— А «колючки»?

— Пускай вперед ослов и быков погонят. Их все равно на мясо пускать. Так какая разница с целыми ногами или нет?

Через час все было окончательно решено. Оставалось только убедить остальных архонтов. Сделать это оказалось непросто. Нашлась масса возражений. Так что, в конце концов, мирарху пришлось применить свою верховную власть.

Еще два дня ушло на тщательную подготовку самого нападения. Между стоящими у берега дромонами перекидывали мостики с крючьями, и ватаги воинов в полном вооружении бегали по ним взад и вперед. Точно так же учились бегать по своему склону горы и камнеметчики: двое тащат треногу, двое камнемет, еще шестеро громыхают мешками с метательными припасами и запасными колчанами стрел. По настоянию князя от каждого войска были выделены пропорциональные их численности отряды. Еще он потребовал убрать из ромейских тагм слуг и депотатов-санитаров.

— А кто будет уносить с поля боя раненых? — возмутились комиты.

— Раненые пусть дожидаются конца боя там, где упали, — безжалостно доказывал Дарник. — И наказывать всех, кто останется оказывать им помощь. Сумеем без больших потерь победить, если только все сделаем в одном быстром сильном порыве, нигде не задерживаясь.

Золотое Руно одобрительно кивал головой.

В стане липовцев царило веселое воодушевление. Никто уже не считал сидение и стрельбу из Дикейской крепости за что-то серьезное, всем хотелось прямой жаркой схватки.

— Возьми меня с ватагой на головной дромон, — упрашивал князя Корней.

— Думаешь возле меня в безопасности отсидеться, — дразнил его Дарник.

— Наоборот, хочу быть на острие твоего меча, — рвался в бой вчерашний боязливец.

— Неужели пойдешь сам впереди всех? — спрашивал у князя отец Паисий. — А кто же будет всем издали управлять?

— Я же теперь простой архонт, — ухмылялся Рыбья Кровь. — Пусть более мудрые полководцы управляют.

И вот настало третье утро. В ромейских тагмах священники отслужили ранний молебен, и три тысячи воинов поднялись на дромоны. Как задумывалось, к южному берегу восемь дромонов пошли двумя колоннами, одна вперед, другая уступом чуть сзади. Дарник вместе со старшим комитом, назначенным руководить всей высадкой, находились на головном судне. Местные моряки хорошо знали дно залива и подвели первую колонну к самому удобному месту. Пологий берег ровно уходил высоко вверх. Деревьев не было, только невысокий и не слишком густой кустарник, за которым спрятаться можно было, лишь как следует присев или согнувшись. Сотни две арабских лучников уже поджидали здесь дромоны. Кое-где виднелись дымки малых костров, там готовили зажигательные стрелы.

Как только первая колонна подошла к берегу на полстрелища, воздух наполнился летящими им навстречу стрелами. Большие бортовые щиты надежно защищали затаившихся на палубе воинов. Дно головного дромона заскрежетало по подводной гальке.