– Китти его вылечит! – бодро заявил Тоха, но в его голосе явно послышались умоляющие нотки.
– Конечно, вылечит, – ответил капитан. – А не Китти – так врач на Базе.
– Точно! На Базе со всем справятся.
Ян хмыкнул:
– Все, хватит рассиживаться. Лопаты в зубы – и за дело. Ирэн, сдашь Гинта – и быстро обратно.
– Слушаюсь.
– Рич, Илона – наблюдать.
– Но мы же…
– Наблюдать.
Воцарилось молчание.
– Думаешь, его услышали?
– Не знаю, – отозвался, помедлив, капитан. – Не знаю.
Крышка со скрежетом распахнулась, и Ирэн втащила Гинта в башенку.
* * *
Пока встревоженная Китти осматривала раненого, Ирэн отстегнула шлем и уселась на пол, привалившись спиной к стене. Руки и плечи ныли от усталости, ноги казались колодами – бесполезными, малоподвижными.
– Я ненадолго, – сказала она скорее себе, чем занятой Гинтом Китти.
Когда-то здесь была комната отдыха: ковры, удобные низкие диванчики, кресла, столики, заваленные книгами, журналами и успевшими пожелтеть газетами.
Газетами…
Сколько времени прошло, прежде чем заголовки из взахлеб сенсационных – «Подземные чудища: кровь очевидцев» – сделались по-настоящему испуганными? «Мексика уничтожена», «Их слишком много», «Провал регулярной армии», «Ковер кридов повсюду!», «Это – конец?».
Когда стало страшно? После того, как выяснилось, что почва, покрытая кридовым ковром, теряет плодородие? После того, как обезумевшие военные выпустили ракеты по захваченным районам? Или уже после того, как в отчаянно сопротивлявшиеся, но умиравшие города пришел голод?
– …очень плохо, – как сквозь пелену услышала Ирэн голос Китти. – Вколола ему все, что было, но, похоже, у него внутреннее кровотечение. Нужно его поскорее доставить на Базу.
Ирэн устало фыркнула:
– Поскорее… Будто это от нас зависит.
Китти кивнула:
– Передай Яну.
Не ответив, Ирэн подтянула ноги, оперлась на локоть, на колено и с трудом встала, выпрямилась, сделала шаг к двери. И нос к носу столкнулась с Менделем.
– Скажи капитану, что мы синтезировали какую-то горючую мочу. Для огнеметов подойдет.
– Да, – коротко отозвалась она, не решаясь поднять взгляд на физика.
– Сложили баллоны возле выхода.
– О’кей, – Ирэн по-прежнему смотрела куда-то мимо Менделя, сама не понимая, почему. Она не думала, что то, за что его все осуждали, – было преступлением, но считать его обычным человеком уже не могла.
– Мы заберем их, когда будем выходить.
– Выходить? – Ирэн нахмурилась, заметив, что тонкие руки физика сжимают старый, поцарапанный шлем.
– Да. Парни налаживают себе костюмы.
Ирэн решительно тряхнула головой:
– Вы не можете выйти.
– Мы не можем тут сидеть в тепле, пока вы там…
– Чушь! Высокопарная чушь! Твоя жизнь ценнее наших!
Мендель усмехнулся, расстегнул комбинезон, снял куртку и продемонстрировал Ирэн вырезанную ножом надпись.
– Жизнь убийцы – ценнее?
– Это было не убийство.
– О, да. Куда хуже – геноцид.
– Ты сам не веришь тому, что говоришь.
Губы физика тронула кривая улыбка.
– Но они – верят, – он махнул рукой, словно охватывая всех выживших после катастрофы людей.
– И плевать. Ты все равно им нужен. Нам нужен.
– А мне – это нужно? – еле слышно прошептал он. – Жить в ненависти?
Ирэн опустила глаза, не зная, что ответить. Ее взгляд упал на лежавший чуть отдельно газетный листок – грубый, небрежно напечатанный, скорее похожий на листовку. «Спасение на Марсе, – машинально прочитала она. – Комитет по Колонизации взял на себя полномочия чрезвычайного правительства и начинает эвакуацию уцелевших людей на Фобосскую Базу. Для того чтобы…»
– Ирэн? Что это за звук?
Та вздрогнула. Из ее шлема, лежавшего на полу, доносился непонятный треск.
– Господи! – Девушка трясущимися руками возилась с защелками.
Мендель тоже нацепил шлем, лихорадочно настроился на общий канал.
– …быстрее!
– Черт! Черт!
– Заходят с боков!
– Уйди с линии огня!
– Шевелись же!
– …с линии огня!
Девушка всхлипнула и помчалась наверх. За ней бросился Мендель, что-то кричала Китти, но она ничего не замечала.
Ирэн бежала. Так, как не бежала никогда в жизни, даже в тот жуткий день, когда увидела высоченную, черную волну, катившуюся на город. Тогда было холодно, под ногами хлюпало, ревел ветер. Тротуар загромождали обломанные ветки, коробки, хрустело битое стекло. Она неслась. Неслась что было сил к ближайшему высотному зданию – зданию института.
– Осторожно! – Мендель подхватил ее за локоть, не дал загреметь с лестницы.
Под ногами мелькали ступеньки.
– Стреляйте же!
– Мама! Мамочка!
– …пробило костюм.
– Чёрт!
– Включи медблок вручную!
– Скорее!
Пролет, следующий. Дверь. Снова ступеньки. Несколько недель назад она тоже бежала вверх, но тогда страх ее гнал прочь от опасности, а теперь – прямо к ней. Возле люка она упала на колени, заколотила по замку. Мендель отодвинул ее – спокойно, мягко, – отвинтил крышку.
Снаружи было темно, и Ирэн не сразу поняла, что происходит. Из воды, из океана, затопившего город, сплошной чередой перло что-то колышущееся, зыбкое. Сумерки расколола автоматная очередь, и Ирэн закричала: казавшаяся бесконечной вереница молодых кридов ползла на крышу, на группу ощетинившихся оружием людей.
– Запасные баллоны! – услышала она голос Яна и метнулась назад, в башенку, подхватила тяжелые, гладкие цилиндры, оттащила, снова вернулась.
Кто-то помогал ей – безликий, серый, в заляпанном липкой жижей комбинезоне.
– Огонь!
Площадка вспыхнула оранжевым светом, раздался скрежет, визг – пронзительный, мерзкий.
Ирэн рванулась вперед, споткнулась о нечто круглое, на мгновение посмотрела вниз и едва не упала – это был расколотый, заляпанный темным защитный шлем.
– Мамочка, – только и выдохнула она, как незадолго до того кто-то по рации.
Не глядя под ноги, Ирэн бросилась вперед, к плотной группе отстреливавшихся, впереди которой выделялся черный комбинезон капитана.
