Черное небо над его головой прорезал яркий зигзаг молнии, осветивший голубоватым, потусторонним светом расстилавшийся за окном пейзаж. И сразу все вокруг на мгновение окрасилось в мертвенно-белый, призрачный цвет и стены, сложенные из грубо обработанных каменных глыб, и внутренний дворик, и даже косые струи дождя.
И почему, спрашивается, в нем возродилась надежда, что Мейденстон может снова сделаться его домом?
Экстон схватился за кубок, стоявший на столике о трех ногах, но обнаружил, что он пуст. Ругнувшись, Экстон в сердцах запустил кубком в стену.
Черт бы побрал эту девку! Эту лживую продажную тварь. Впрочем, он и сам был достоин презрения — хотя бы зато что имел глупость полагать, будто покой и счастье ждут его в объятиях этой женщины.
Экстон обхватил себя за плечи и зябко поежился. «Разрази ее гром, эту девку!» — снова выругался он. Впрочем, в пустив джинна из бутылки, нечего было и думать снова его туда засадить. Экстона снедала самая настоящая любовная лихорадка, хотя он и отказываются себе в этом признаватъся.
А ведь он с самого начала твердил себе, что доверять кому-либо из семейства де Валькур — безумие. Тем не менее, а рядом с этой женщиной он забыл об осмотрительности, за что теперь и расплачивается.
Но ничего подобного с ним больше не произойдет. Никогда не удастся женщине обмануть его снова. Беатрис — настоящая Беатрис — станет ублажать его и согревать ему постель, когда ему этого захочется. Разумеется, он будет вожделеть и эту женщину тоже — как-никак она родная сестра Линии. Иных, более теплых чувств между ними, однако, существовать не должно. Физическая близость, и только. Он будет сражаться за нее, получит ее в качестве приза за доблесть и женится на ней. Потом она будет раз за разом от него беременеть, пока детская не наполнится его, Экстона, детьми. Больше, пожалуй, ему от нее ничего не надо. Да, но что делать с ее сестрицей Линии?
Стук в дверь милосердно избавил его от неприятной обязанности размышлять на эту тему. — Кто там еще? — гаркнул он.
— Всего-навсего твой брат. — Дверь заскрипела на несмазанных петлях и приоткрылась.
Меньше всего на свете Экстону хотелось обсуждать сейчас с кем-либо новое обрушившееся на него бедствие. Впрочем, отсылать брата ему тоже не хотелось. Питеру, по крайней мере, он мог доверять полностью. Питер и его мать тоже пострадали от предательства Беатрис, то есть он хотел сказать — Линни. От предательства Линни. Экстон искоса посмотрел на брата.
— Помнится, ты говорил мне, что не стоит жениться на женщине, которой не доверяешь. Судя по всему, младший брат оказался мудрее старшего. Питер даже не посчитал нужным улыбнуться ему в ответ.
— Я бы предпочел в данном случае оказаться в дураках, — сказал он. — В сущности, она мне даже стала нравиться. И я проникся к ней доверием, — торопливо закончил он.
— В таком случае она надула нас обоих. — Экстон снова повернулся к узкому окошку, прорубленному в стене башни.
Питер нагнулся, поднял с пола загубленный кубок и поставил его на узкий каменный выступ.
— И как же ты намерен поступить?
В самом деле, как?
— Я вызову на бой де Монфора и ссажу его с коня копьем.
— Я спрашиваю, что ты будешь делать с Беатрис?
— Это с какой же из них?
— С обеими.
Экстон ощутил такое раздражение, что не сразу смог ответить.
— Что до меня, то я бы с удовольствием придушил их обеих, — выдохнул он наконец из себя. — Но я этого не сделаю. На одной я женюсь, а с другой…
Судя по всему, «другая» обещала превратиться в его вечную мучительницу.
— Я отправлю ее в монастырь. Она никогда больше не выйдет замуж, поскольку прошла через позор. Вряд ли достойный человек согласится предложить ей руку и сердце.
Неожиданно ему до боли ясно представился ее образ и вспомнились страстные взаимные объятия, которым они предавались, лежа в постели в ту последнюю ночь. Он сделал над собой невероятное усилие, чтобы отогнать эти опасные для него воспоминания. — А может быть, сдать ее содержателю дома терпимости — или того лучше, туда ее продать? Уверен, за нее можно выручить хорошие деньги. Но нет, — закончил он саркастическим тоном. — Это для нее вовсе не будет наказанием. Она станет наслаждаться пребыванием в этом заведении.
Заметив изумленный взгляд Питера, Экстон позволил себе отвратительный смешок.
— Ты только не расстраивайся, братец. Право же, этого не стоит.
— Я больше беспокоюсь за тебя, брат. И с удовольствием бы тебе помог, только вот не знаю — как.
Экстон замер. Ему вовсе не хотелось, чтобы Питер помогал. Но более всего ему не хотелось, чтобы его жалели. Хотя, теперь всякий станет его жалеть. Или насмехаться ним. Экстон гневно выпрямился. Нет уж! Он не позволит себя жалеть. Все, что угодно, но только не это!
Экстон повернулся к брату, не скрывая охвативших его гнева и боли.
— Если ты и в самом деле хочешь помочь, то пойди и приведи мне девку. А еще лучше — двух, — с вызовом произнес он. ? Затем подготовь назавтра все, что нужно для учебного боя. Мы начнем с первыми лучами солнца. Сначала я буду бороться с Одо, потом займусь фехтованием на длинных мечах с Рейнолдом и на коротких — с Роджером. Прикажи также конюху оседлать двух лучших скакунов, поскольку я намереваюсь помериться силами с Хьюго в бою на копьях.
— Это что же — все сразу? За один день? — воскликнул Питер. Его глаза сделались круглыми от изумления.
— Я не имею права уступить в бою де Монфору, — произнес Экстон ледяным голосом.
Питер отступил на шаг, но все-таки кивнул брату в знак того, что его понимает.
— Если бы мне было позволено высказать свое мнение, — торопливо проговорил он, заметив, что Экстон начал хмуриться, — то я бы посоветовал тебе воздержаться сегодня ночью от женских ласк, хотя бы по той причине, что ты наметил на завтра столь основательные учебные бои.
— Я же просил тебя — пришли мне двух девок, — сказал, как отрубил, Экстон не допускающим возражения тоном. — И помолись богу, чтобы они знали свое дело хорошо и помогли мне сбросить напряжение. В противном случае завтра будет столько переломанных рук и пробитых голов, что вы все пожалеете.
Питер без дальнейших рассуждений отправился выполнять приказ, и Экстон облегченно вздохнул. Отнюдь не являясь источником его гнева, брат вел себя так, что на нем хотелось этот гнев выместить. Уж лучше было измотать себя до крайности, предаваясь любви с двумя безымянными девицами и размахивая длинным мечом во время учебного боя, нежели набрасываться на несчастного парня, который определенно желал ему добра.
Увы, человек, единственно заслуживающий стать объектом его гнева, был надежно от него защищен.
Некоторое время Экстон смотрел на дверь, раздумывая, уж не велеть ли ему в самом деле привести к нему эту девку. Она была заперта в кладовке рядом с кухней. Впрочем, и дверь, и замок, являясь символами несвободы, в данном случае служили ей неплохой защитой от его бешеного характера.
