— Классная прическа, — похвалила Бронте новую стрижку Тома. Сколько она его знала, волосы вечно лезли ему в глаза.
— У тебя тоже, — пробормотал Том, смутившись от всеобщего внимания. Они с Перситой еще никогда не появлялись вместе на людях.
— Ну, у меня не столько прическа, сколько кардинальное цветовое решение — спасибо Гарри. — Бронте уже и забыла, какой Том красавец. Не удивительно, что замена Анни не заставила себя ждать, подумала она, косясь на Перситу.
— Тебя что, Гарри покрасил? — рассмеялся Том.
— Дешевой итальянской краской с рынка.
— А получилось неплохо. Я хочу сказать… — он запнулся, — ты отлично выглядишь.
Прихватив напитки, Том и Персита отыскали тихий уголок подальше от яркого дискотечного света.
— Гарри и Бронте, — пробормотал Том себе под нос.
— Это кто? — спросила Персита. Про Гарри она уже слышала, но ей не терпелось узнать, что это за ослепительная женщина в красном платье.
— Первая жена его брата. Школьная любовь Ричарда.
Обернувшись, он увидел, как в зал входят Ричард с Сарой. Том весь день боялся этой минуты — он понял это еще в кафе, где сидел в ожидании Перситы. И вот этот миг настал, хотя, как нередко бывает в жизни, на поверку все оказалось не таким уж страшным.
— Ой, — сочувственно произнесла Персита. — Вот это обгорели так обгорели.
— О господи! — ахнула миссис Гилби, подбегая к ним. — Что с вами приключилось?
Нос, лоб и щеки Сары были багрового цвета, а на обгоревших плечах белели две полоски от бретелек. Что касается Ричарда, такого красного носа она вообще никогда не видела.
— Нет, вы только посмотрите, — усмехнулся Ричард и закатал рукав рубашки, оголяя обгоревшую руку. — Даже стыдно. Я же врач. Уж казалось бы…
— Ну, ты же с одними кошечками и собачками возишься, — успокоила его мать, — тебе простительно.
— Мы только искупаться хотели… — объяснила Сара.
— А потом кому-то пришло в голову вздремнуть в дюнах. — Ричард многозначительно покосился на жену.
Стоя в тени рядом с Перситой, Том наблюдал, как миссис Гилби суетится вокруг Ричарда и Сары, льнущих друг к другу. Несмотря на усталость и солнечные ожоги, они казались счастливыми. Том понятия не имел, куда заведет его роман с Перситой, но за Ричарда с Сарой он больше не волновался. А еще он был рад, что Сара наконец поняла то, о чем он давно догадывался, — что она любит Ричарда больше, чем готова в этом признаться.
Поймав его взгляд, Сара помахала рукой. Помахав ей в ответ, Том вспомнил, что пока ничего не рассказывал Персите. Пожалуй, не стоит и начинать.
«Все налаживается, Том», — думала тем временем Сара, глядя на своего возлюбленного рядом с другой женщиной.
С самого дня рождения Ричард не произнес ни слова ни про Тома, ни про злосчастное письмо Гарри, и Сара подозревала, что разговора на эту тему больше не последует. Наблюдая, как Ричард здоровается с Томом, она смутно догадывалась, что отчасти в этом и заключался секрет их многолетней дружбы — Ричард умел найти в себе мужество закрыть глаза на вещи, ставящие под удар любовь или дружбу. «И так же будет с нашим браком, — решила Сара. — Что бы ни случилось».
Морщась от боли, она направилась через весь зал к Гарри; рядом с ним стояла Бронте в светлом парике — лишь подойдя ближе, Сара поняла, что это не парик. На Бронте было облегающее красное платье — Сара никогда бы не подумала, что подобные наряды в ее вкусе.
— Что-то здесь происходит, — прошептал Ричард, перехватывая жену.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала в ответ Сара. — Между Гарри и Бронте?
Ричард кивнул.
— Я, конечно, не уверен, но… по-моему, роман наклевывается.
Сара рассмеялась:
— Может, шампанское в голову ударило? Которое она в подарок привезла? Наверняка целый день хлестали.
— Нет, — Ричард покачал головой, — не в этом дело. Гарри собирается лететь с ней в Сидней.
Прежде чем Сара успела открыть рот, раздался раскат грома.
Тяжелое небо кофейного цвета нависало над землей, солнце полностью скрылось в тучах.
— Ура! — заорал кто-то из глубины зала, когда молния осветила окна.
— Давно пора, — проворчал Дон, переставляя стулья. — Сколько можно? Всю неделю грозу обещали.
Персита потянулась к окну:
— Жалко будет, если деревца погибнут. Нет, Том, ты только не подумай, что у меня одна работа на уме.
— Конечно, нет.
— В жизни много и других радостей, — застенчиво произнесла она, очень надеясь, что он наконец-то поймет намек.
— Дождь! — Доктор Гилби взглянул на потолок — капли дождя барабанили по железной крыше. — А что у нас с музыкой происходит? Из-за дождя вообще ничего не слышно.
Отдав честь, Гарри послушно прибавил звук. Спотыкаясь на своих шпильках, Бронте решила, что пора разуваться.
— Правильно, босиком по травке! — заметил Гарри. — Вернее, босиком по пабу!
— Поставь-ка что-нибудь медленное, — попросила она, — я уже сто лет не танцевала.
— Si, si, signorina, — ответил Гарри, изображая итальянский акцент. — Как прикажете.
Бронте выхватила сборник «Лучшие мелодии Генри Манчини»[46]:
— Вот это.
— Ну конечно, мистер Манчини, из вашей родной Италии! — согласился Гарри.
— Смотри — «С неба падает дождь»! — ткнула пальцем Бронте. — Это же идеально.
Улыбнувшись в темноте — по его мнению, песня была идеальна не только из-за дождя, — Гарри поставил диск и еще подбавил громкости.
— Обожаю начало, — вздохнула Сара. — Особенно вот это тарам-пампам.
— Как ни странно, Гарри в кои-то веки удалось выбрать подходящую музыку, — произнес Ричард, пожимая ей руку.
Над комптоновскими холмами раздался второй раскат грома. Дождь уже хлестал вовсю.
— Потанцуем, синьорина? — пригласил Гарри.
— Только при условии, что мы оставим итальянцев в покое, — ответила Бронте. — А так, с удовольствием.
Гости расступились, освобождая место для танцев. Гарри бережно обхватил Бронте за талию.
— Вы благоухаете токсичными миланскими химикатами, — проворковал он ей на ухо.
— А тебе следовало бы сменить рубашку, — не осталась она в долгу, давясь от смеха.
— «С неба падает дождь…» — напевала миссис Гилби под музыку, наблюдая, как ее младший сын сжимает Бронте в объятиях, вальсируя по залу. — Мне всегда нравилась эта песня, — сказала она мужу. — Такая оптимистичная. Знаешь, Генри Манчини был абсолютно прав. Жалуйся не жалуйся, дождь не остановишь.
