Через пять минут из гостиницы выбежал сам падроне со всеми нашими вещами в руках. Следом появился Антонио. Хозяин гостиницы стал умолять о прощении. Еще немного — и возможно, бухнулся бы на колени. Но Лёка Ж. сказала, что не держит на него зла, и падроне сразу испарился.
Антонио посмотрел на узкую безлюдную улицу и сказал, что сегодня Рим опустеет. Рафаэль Бандани, любимец Муссолини и придворный предсказатель землятрясений, напророчил, что 11 мая 2011 года случится землетрясение, от которого падет Рим. Ученые, конечно, стали говорить, что Бандани самоучка и вообще ничего такого не предсказывал, но кто им поверит! Многие римляне взяли отгул 11 мая и уже покинули Рим. Антонио тоже не пойдет сегодня на работу — навестит мать в Римини.
Он извинился за то, что не сможет отвезти нас в аэропорт, и объяснил, как добраться до Фьюмичино электричкой. Нужно купить билет в газетном ларьке на втором этаже вокзала Термини, рядом со входом в метро, на экспресс «Леонардо», стоит 14 евро. И предупредил, чтобы не забыли прокомпостировать билет в желтом ящике на платформе. А не то нас оштрафуют на 100 евро.
— Сэнк ю, Антонио! — благодарно сказала Лёка Ж. Антонио обнял нас обоих, поцеловал каждого в лоб и сказал Лёке Ж., что, если бы она не встретила свою «тру лав», а он свою, они могли бы пойти дальше «тугезер». Я сделал вид, что ничего не понял. Лёка Ж. украдкой смахнула слезу.
Карабинерский фиат уехал. Я взял свою сумку и Лёкин чемодан, и мы отправились к вокзалу Термини.
Рим действительно опустел. Ставни на окнах жилых домов были наглухо заперты. Магазины и бары надежно закрыты металлическими жалюзи. На улицах — ни одного прохожего.
Зато у вокзала жизнь бурлила. Толпы людей лихорадочно бегали по площади перед вокзалом, спеша скрыться от катаклизма, в который не верили ученые.
Лёка Ж. остановилась, обернулась, посмотрела на Рим, который мы покидали, и вздохнула.
— А я бы осталась еще дней на десять… Так мы на Порта-Портезе и не сходили!
— Сходим в следующий раз, — пообещал я.
Мы зашли на вокзал, разыскали газетный ларек, в котором продавались билеты на экспресс до аэропорта, и двинули на платформу. Чем ближе мы подходили к своей платформе, которая находилась в самом хвосте, тем плотнее была толпа на перроне. В конце концов с трудом протиснувшись на нужный путь, мы увидели табло с надписью, которая сообщала, что отправление экспресса «Леонардо» задерживается на неопределенное время. Табло над соседней платформой информировало о том же.
— Похоже, твое желание исполнилось, — сказал я Лёке Ж. — И мы задержимся тут надолго.
И тут нас кто-то окликнул: «Ciao!»
Это был Антонио. Он узнал, что железнодорожники забастовали из-за наплыва желающих покинуть Рим и требуют повысить зарплату. Но пока никто навстречу бастующим идти не собирается.
Антонио взял у меня Лёкин чемодан, и мы направились обратно.
На заднем сиденье черного фиата лежал огромный букет красных роз.
— Итс фор ю, — сказал Антонио Лёке Ж.
Она смутилась, но букет все-таки взяла.
До аэропорта Леонардо да Винчи мы доехали с мигалкой, минуя светофоры и пробки.
У входа в аэропорт Лёку Ж. встречали: Джованни с букетом красных роз, поджарый старичок, очевидно, его отец Франческо, с букетом чайных роз, и Паоло, который держал белые розы с зеленой каемкой. Неподалеку переминался с ноги на ногу Гарик — тоже с букетом фиолетовых роз. А рядом прохаживался Романо с белоснежными розами.
— Да ты звезда! — сказал я Лёке Ж.
— А то! — гордо парировала она, небрежно открыла дверцу и вышла.
Первым звезду приветствовал Джованни. Он бросился к Лёке Ж., отдал ей цветы и диск — его группа все-таки записала сингл с ее участием, как он и обещал. Затем цветы Лёке Ж. вручили Франческо и Паоло. Следом подошел Гарик, который преподнес Лёке Ж. букет, опустился на колено и стал умолять о пощаде.
Антонио отдал мне багаж, пожал руку, подошел к Лёке Ж., поцеловал ее и укатил.
Наступила очередь Романо. Он присоединил свой букет к остальным и спросил Лёку Ж.:
— Что ты сказала папе? Я думал, меня выгонят, а меня повысили!
— Поздравляю, — улыбнулась Лёка Ж., — но я ничего особенного не говорила. Просто передала привет.
— От кого? — удивился Романо.
— От Бога, — ответила Лёка Ж. и чмокнула Романо в щеку.
После чего добавила к моему багажу охапку роз и налегке пошла в аэропорт, бросив на ходу:
— Чао пер тутти!
— Чао, Лёка! Ариведерчи! — ответил мужской хор.
Я потащился следом, на ходу теряя и поднимая цветы. Лёку Ж. я настиг, когда она уже встала в очередь к стойке регистрации.
— Знаешь, Лёка, хочу тебе кое-что сказать… — начал я с угрозой.
— Не надо, — перебила она и посмотрела на меня счастливыми глазами. — Всё хорошо. Пусть так и останется.
Рейс в Петербург задержался на 18 часов — все из-за того же наплыва желающих покинуть Вечный город. Так что весь день нам пришлось провести в здании аэропорта. Но Лёка Ж. не скучала. Она посетила «Дьюти-фри» и все остальные магазины, которые находились в послетаможенной зоне, по пути раздаривая розы продавщицам и обслуживающему персоналу.
Мы покинули Рим глубокой ночью. Лёка Ж. извлекла из упаковки новый «Клиник холидей», дала мне понюхать, блаженно понюхала сама, откинулась на спинку и стала глядеть в иллюминатор.
— Арриведерчи, Рома, — сказала она с легкой грустью и неожиданно подскочила. — Ой! Смотри, что это там за красивые красные облачка? — Лёка Ж. показала на зловещие багряные тучи над горизонтом.
— Закат, наверное, — предположил я, чтобы не пугать ее.
— Какой закат! — воскликнула Лёка Ж. — Ночь на дворе…
Она вызвала стюардессу и потребовала объяснений. Стюардесса любезно сообщила, что красные облачка — это извержение Этны. Но никаких причин для беспокойства нет — над вулканом мы не полетим.
— Это я виновата! — вдруг сказала Лёка Ж. — Я же обещала нашему Кренделю припасть к лаве, а так этого и не сделала. Вот вулкан и извергся.
— Невероятно! — восхитился я. — Ты даже улететь по-человечески не можешь. Если не землетрясение, так извержение вулкана вызовешь… Если про такое написать, ведь не поверит никто!
Лёка Ж. задумалась, взяла у меня самоучитель-путеводитель, нашла в нем чистую страницу, что-то быстро начеркала и дала мне прочитать:
Эта история может показаться невероятной. Честно говоря, даже я теперь задумываюсь: была ли она на самом деле или просто привиделась… Одно несомненно — ничего этого не случилось, если бы…
— Угадай, что это, — сказала Лёка Ж.
— Понятия не имею. Признание алкоголика?
