Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
* * *
Для заключенных перевод в блок H оказался шоком. После того как в течение двух лет ходили слухи о «новом современном здании», на строительство которого предполагалось потратить 11 миллионов долларов, они были потрясены, попав в подземелье, где пространства оказалось меньше, а ограничений больше, чем в блоке F.
Рон ненавидел блок H. Его сокамерником оказался Рик Рохем, житель «загона» с 1985 года, оказывавший на Рона успокаивающее воздействие. Рик был буддистом, многие часы проводил в медитациях и тоже любил играть на гитаре. Уединение в тесноте камеры было исключено. Они подвешивали к потолку одеяло в виде шторы, чтобы разделить свои кровати и создать слабую иллюзию приватности.
Рохема Рон беспокоил. Он утратил интерес к чтению. Не мог сконцентрироваться ни на одной мысли и сосредоточиться в разговоре на одном предмете. Иногда его поили лекарствами, но это не имело ничего общего с систематическим лечением. Он мог часами спать днем, а ночью беспрерывно мерить шагами тесную камеру, бессвязно что-то бормоча или причитая. Потом останавливался перед дверью-решеткой и начинал яростно кричать. Поскольку они проводили вместе двадцать три часа в сутки, Рик имел возможность наблюдать, как его сокамерник неуклонно сходит с ума, но ничем не мог ему помочь.
После переезда в блок H Рон потерял девяносто фунтов веса. Волосы у него поседели, и он стал похож на привидение. Однажды Аннет, которая ожидала встречи с ним в комнате свиданий, увидела, как надзиратели ввели тощего старика с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. «Кто это?» – успела подумать она, прежде чем узнала брата.
– Когда я увидела, – рассказывала она потом, – как ввели человека с длинными волосами и такого худого, такого изнуренного, что, повстречайся он мне на улице, не узнала бы, я, вернувшись домой, написала директору тюрьмы письмо с просьбой проверить Рона на СПИД, потому что он выглядел таким исхудалым, какими бывают только больные СПИДом. Наслушавшись историй про то, что происходит в тюрьмах, я подумала, что его непременно надо проверить на наличие вируса СПИДа.
Директор в ответном письме заверил, что у ее Ронни никакого СПИДа нет. Тогда она написала другое письмо, в котором жаловалась на плохое питание в тюрьме, на высокие цены в тюремном магазине и на то, что средства, выручаемые этим магазином, идут на покупку спортивного инвентаря для надзирателей.
В 1992 году психиатр Кен Фостер начал работать в тюрьме и осмотрел Рона Уильямсона. Он нашел его в плохой физической форме, неопрятным, дезориентированным, отрешенным от реальности, исхудавшим, преждевременно состарившимся, слабым, эмоционально истощенным. Доктору Фостеру было ясно, как должно было бы быть ясно всему тюремному персоналу, что с Роном что-то не так.
Психическое его состояние оказалось едва ли не хуже, чем физическое. Приступы бешенства и отчаяния выходили далеко за пределы обычного тюремного бузотерства, и для надзирателей и персонала не было секретом, что он утратил связь с реальностью. Доктор Фостер несколько раз становился свидетелем маниакальных припадков, во время которых Рон был одержим тремя идеями: 1) он невиновен; 2) Рики Джо Симмонс признался в убийстве и должен быть отдан под суд; 3) Рон испытывает страшную физическую боль, обычно в груди, и, наверное, близок к смерти.
Хотя симптомы болезни Рона были очевидны и крайне остры, записи в медицинской книжке, изученные доктором Фостером, свидетельствовали о том, что больной уже давно не получал никакого лечения. Отсутствие же лечения приводит такого больного, как Рон, к психопатии.
«Психопатические реакции, сопровождаемые разрушением личности, усугубляются, когда человек испытывает множество стрессов, являющихся непременным атрибутом пребывания в блоке смертников и понимания того, что тебя ждет смерть, – записал доктор Фостер. – Согласно „Шкале глобальной оценки функционирования“, которая приводится в авторитетных учебниках психиатрии, тюремное заключение является „катастрофическим“ стрессором».
Трудно даже представить себе, насколько более катастрофическим является этот фактор для невиновного человека.
Доктор Фостер решил, что Рону требуется более систематическое лечение в лучших условиях. Психически здоровым человеком ему уже не стать, но улучшение возможно, даже для заключенного блока смертников. Однако доктору Фостеру вскоре предстояло убедиться, что помощь больным осужденным отнюдь не является одной из основных забот тюрьмы.
Он поговорил с Джеймсом Саффлом, региональным директором Департамента исправительных учреждений, и Дэном Рейнолдсом, директором тюрьмы в Макалестере. Обоим Рон Уильямсон и его проблемы были известны, но у обоих имелось много куда более важных дел.
Кен Фостер, однако, оказался человеком упрямым, независимым, он ненавидел бюрократические решения и искренне хотел помочь своим пациентам. Он забрасывал докладными записками Саффла и Рейнолдса и не забывал удостовериться, что они дошли до адресатов и адресаты в курсе серьезных проблем психического и физического здоровья Рона. Он настоял на как минимум еженедельных встречах с Рейнолдсом, во время которых обсуждалось состояние здоровья его пациентов; Рон всегда был одним из объектов обсуждения. И еще доктор ежедневно разговаривал с заместителем директора тюрьмы, сообщал ему последние данные и добивался, чтобы резюме доходило до сведения директора.
Доктор Фостер не уставал разъяснять всем, кто отвечал за состояние дел в тюрьме, что Рон не получает необходимых в его положении лекарств и из-за отсутствия надлежащего лечения деградирует физически и как личность. Его особенно возмутило то, что Рона отказались перевести в Специальный медицинский блок (СМБ) – здание, находившееся в пределах видимости от блока H.
Обычных заключенных, обнаруживавших серьезные проблемы с психикой, отправляли в СМБ – единственное учреждение в пределах Макалестера, занимавшееся лечением таких больных. Но Департамент исправительных учреждений уже давно выработал политику, в соответствии с которой смертникам доступ в СМБ был заказан. Официальная причина объяснялась расплывчато, но многие адвокаты приговоренных к высшей мере подозревали, что подобная политика призвана не допустить уклонения осужденного от казни. Если заключенному официально поставят диагноз «тяжелое психическое расстройство», он может быть признан недееспособным и таким образом избежать экзекуции.
Эту политику много раз резко критиковали, однако она продолжала неукоснительно проводиться.
Кен Фостер снова бросил ей вызов. Он неоднократно объяснял Саффлу и Рейнолдсу, что не может надлежащим образом лечить Рона Уильямсона, не поместив его в СМБ, что только там он будет в состоянии отслеживать его состояние и регулировать дозировку препаратов. Зачастую он горячился, был напорист и резок. Но Дэн Рейнолдс проявлял незаурядное упрямство, не желая переводить Рона в больницу и не видя нужды в его лечении.
– Не беспокойтесь вы за приговоренных к высшей мере, – как-то сказал он Фостеру. – Они ведь в любом случае умрут.
Обращения доктора Фостера по поводу Рона так надоели директору Рейнолдсу, что он приказал в течение какого-то времени не пускать его в тюрьму.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
