— А вы кто, собственно говоря? — Я наивно расширяю глаза. Машина останавливается возле подъезда.
Вася покровительственно улыбается мне:
— Не сомневайтесь, я — человек, уполномоченный делать подобные заявления.
Добрая женщина слева от меня обрадованно скулит:
— Так, значит, тебя не посадят, Вася? И Славочку тоже не посадят?
Во всяком случае, не теперь, хочу заверить я ее, но последняя фраза кажется мне лишней.
Итак, мавр сделал свое дело, мавр может уходить — и я иду к подъезду, старательно прихрамывая.
Рита нервничает. Размазывая под глазами тушь, она пьет таблетки. Из–за работы я не могу проводить с ней столько времени, сколько нужно для дела, и поэтому контролирую ее состояние в основном по телефону.
— Ты выпила микстуру? — спрашиваю. — Успокойся, все идет по плану!
Всхлипнув в трубку, она начинает протяжно ныть:
— Зачем я тебя послушалась! В конце концов, быть женой Семочки не так уж плохо, можно и потерпеть… А вот если я останусь без копейки…
На это я ей напоминаю:
— Ты же полноценная личность, Рита!
Но даже после заветной фразы она продолжает рыдать.
И плачет до тех пор, пока в квартире не заливается протяжный дверной звонок. Тогда Рита, взвизгнув, начинает истерично причитать:
— Это он… Он! Он меня убьет!
— Ну что ты, Семен Александрович не станет пачкаться, — утешаю я ее.
— Он наймет киллера!
— Ты слишком много смотришь телевизор…
— Я боюсь!
— Хотя бы узнай, кто это, — советую я.
Шаркающие закадровые шаги, приглушенное «Кто там?» на фоне скрипучей зыбкости эфира.
Шаги возвращаются. Рита в панике.
— Меня посадят в тюрьму!
— За что? — только и успеваю удивиться я. — Кто там? Кто к тебе пришел?
— Это из ФБР! — воет Рита.
Короткие истеричные гудки.
Слава богу, у нее хватило ума заявить, что она не станет беседовать с ним без адвоката. И пока не прибыл адвокат, молчала, набрав в рот воды.
А адвокат Риты с порога заявил, что его клиентка ничего не знает, ничего не ведает. И что так будет всегда и впредь. На все вопросы агента он отвечал уклончиво, оставляя зазор для обратного хода.
— Ваша клиентка подтверждает, что встреча с Паркинсом в ресторане на Брайтон–Бич состоялась и она на ней присутствовала?
— Возможно.
— Она могла бы узнать человека, с которым встречался ее муж?
— Возможно.
— Ваша клиентка подтверждает, что ее муж признался лично ей в даче взятки представителю «Данако»?
— Возможно.
— Она сможет подтвердить это под присягой?
— Возможно.
Нынче все возможно — даже невозможное!
Дана позвонила мне сама.
— Деньги отправлены на счет в «Траст–банке». На тот счет, что вы мне дали. Пришлось сказать, что номер счета поменял сам Лернер.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Можете больше не беспокоиться, все останется между нами. Распоряжайтесь бумагами, как вам будет угодно.
Находясь на работе под прицелом нескольких пар бдительных глаз, я не могла произнести что–либо более внятное и менее расплывчатое.
— Значит, мы с вами в расчете? — уточнила Дана.
— Да, — ответила я, увидев, что ко мне направляется Ромшин. — Всего хорошего, благодарю вас!
И, положив трубку, подняла на него растерянный, с поволокой внезапной жалости взор.
— Сияешь как начищенный самовар! — заметил он, забирая приготовленные для него документы.
— Есть повод, — кокетливо ответила я.
— Новый поклонник? — игриво поинтересовался он.
Уж скорее поклонница… Кивнула.
— А я его знаю?
Еще как! Очередной кивок…
Игорь наклонился ко мне, тыча пальцем в листок, как будто растолковывая мне суть поручения, — по крайней мере, так этот жест должен был выглядеть для остальных. Мое покрасневшее от вранья ухо щекотнуло его горячим дыханием, ноздри обжег запах знакомого одеколона.
— Быстро же ты меня забыла! — прошептал он и резко разогнулся, точно отпрянув от укуса.
Забыла? Нет!
— Деньги до сих пор не поступили на счет? — удивилась я, слишком явно для достойного правдоподобия изображая изумление. — Но ведь до собрания остались считаные дни!
— Они тянут время, только зачем? — недоумевает Лернер.
— Чтобы за вашей спиной договориться с Галактионовым, — предположила я, что, впрочем, было чистой правдой.
— Если это так, Галактионов дал бы мне знать!
— Не думаю… Вы же понимаете, что лично у Якушева денег нет, за цессию он расплачивается деньгами Фукиса. А у американца земля горит под ногами, им вновь заинтересовалось ФБР. Думаете, его сейчас сильно волнует покупка какой–то полуразорившейся компании? Процедура банкротства — длительный процесс, а Фукису нужно срочно изъять деньги из дела, чтобы мобильно переместить их за рубеж. Он не будет платить.
— Откуда вы… — начал Лернер.
Я молча щелкнула пультом телевизора. Благообразный седой комментатор вещал в выпуске бизнес–новостей:
— Сейчас сложно сказать, как повлияет арест Фукиса на инвестиционный климат в стране… Некоторые аналитики предрекают усиления оттока капитала за рубеж и неминуемое падение фондового рынка…
— Меня надули, — пробормотал Лернер ошеломленно, глядя остановившимся взором на экран.
— Вас озолотили, — возразила я.
Галактионов–старший — кстати, я видела его впервые в жизни — оказался нервным, всклокоченным старичком с красными глазами. На фоне сиявшего уверенностью сына он выглядел безнадежно старым, отжившим свой век.
Витек красивым, мягким, как вельвет, баритоном заявил, оттеснив отца на задний план:
— «Стандард Ойл» готов компенсировать свои долговые обязательства «Траст–банку» акциями последней серии.
— А вы кто? — поинтересовался Лернер бесцеремонно.
«Новый председатель совета директоров компании», — чуть было не заявила я, но вовремя сдержалась. Еще слишком рано…
— Меня зовут Виктор Галактионов…
— Мы вместе учились, — объяснила я.
— И конечно, собираетесь и дальше идти по жизни вместе? — подмигнул Лернер.
Я покраснела, Галактионов поморщился, но все же раздвинул губы в вынужденной улыбке.
— Как получится, — промямлил он. — Мы еще об этом не думали…
