Она даже обрадовалась, узнав, что он пришел в бордель не эксплуатировать женщин, а шпионить за ней.
Конечно, это странно. Но Дафна приняла объяснение, почему он так поступил.
— Ты уже давно вращаешься в обществе и знаешь, что как только знатный холостяк начинает проявлять малейший интерес к любой молодой леди, слухи начинают распространяться со скоростью лесного пожара.
— Это так, — согласилась она, стараясь справиться со смехом, — но я не могу поверить, что у тебя были такие высокие требования. Воспитание, красота, приданое, характер, что еще?
— Репутация.
— Вот-вот. Не завидую бедолаге, которому ты поручил эту работу. Удивительно, что он нашел в обществе хотя бы одну девушку, которая соответствовала столь высоким стандартам, не говоря уже о пяти. Если честно, Ротерстоун, мне трудно смириться с тем, что ты выбрал меня в каталоге, как… какой-нибудь товар.
Макс рассмеялся.
— О, ты заслуживаешь всех неприятностей, которые на тебя обрушились из-за меня. Абсолютно всех.
— Могу только сказать, что я доволен своим выбором.
— С тобой не соскучишься. — Дафна потянулась к мужу и поцеловала его. — Подозреваю, что ты сделаешь мою жизнь очень интересной.
— Буду стараться.
— Честно говоря, я рада, что ты мне об этом рассказал, — произнесла она, устроилась поудобнее и отбросила письмо Оливера Смита. — Понимаю, что тебе придется еще долго учиться быть более прямым и откровенным, но ты определенно сделал шаг в нужном направлении. Я тобой горжусь.
— Спасибо.
— Но вообще-то я с тобой еще не разобралась. Может быть, позже?
Маркиз мягко улыбнулся.
— Да, Дафна.
Она заглянула в его глаза.
— Я буду тебе хорошей женой.
— Не сомневаюсь.
— Нет, я действительно этого хочу. Я долго боролась с собой, но теперь… теперь я буду стараться.
— Звучит заманчиво.
Улыбнувшись, она снова поцеловала мужа, закрыла глаза и хихикнула.
— Надо же, Ипатия Глендейл… А теперь ты мой, весь мой. Твои губы, глаза, нос, щеки… — Она поцеловала по очереди все перечисленное. — Твой подбородок, шея… Что это? — воскликнула она, с ужасом уставившись на бледный шрам на шее прямо под ухом.
— Ах, это? Ничего особенного, — ответил он. — Просто один придурок попытался меня убить. Ему не повезло.
— Убить тебя? Но за что?
— Ради денег по большей части. Он еще попытался меня ограбить. Не волнуйся, это было давно.
— Дорогой, но тебя же могли убить!
— Нет. Судьба приготовила для меня кое-что другое, намного более приятное. Тебя. — Он привлек жену к себе. — Не тревожься. Я оказался проворнее.
Она сразу забыла о шраме и вцепилась в ворот его рубашки.
— Макс!
— Что, дорогая?
— Кажется, тебе это больше не нужно.
В глазах Макса блеснули довольные огоньки.
— Ты права. — Он кивнул и стянул рубашку через голову.
— М-м-м… замечательно. — Дафна положила голову ему на плечо и зажмурилась, наслаждаясь прикосновением к теплой коже и поглаживая кончиками пальцев широкую грудь.
Неожиданно ее пальчики замерли.
— Макс!
— Что, дорогая? — Его голос стал хриплым от сдерживаемого желания.
— Макс, здесь еще один шрам. На груди.
— Разве?
— Макс! Тот грабитель ударил тебя еще и сюда?
— Нет, кажется, это был уже другой грабитель.
— Кто еще пытался тебя убить?
— Дорогая, это была не моя вина.
— Тебе придется научиться уживаться с другими людьми, Макс. Тебя часто пытаются убить?
— Только изредка, дорогая. Но ты не должна волноваться, любовь моя. Разве ты не знаешь, что я произошел от рыцарей-крестоносцев? В число моих предков затесалось даже несколько тамплиеров.
Дафна подозрительно покосилась на мужа, но, взволнованная его проявлением нежности — «любовь моя», решила не думать о плохом и коснулась шрама губами.
— Когда-нибудь ты мне об этом расскажешь.
— Не думаю, — пробормотал Макс, скользя губами по шее и плечам жены. — Поверь, это совершенно не интересно.
— Ладно, — согласилась она с чувственным вздохом. Ощущение теплого дыхания на своей коже было удивительно приятно. — Похоже, у тебя склонность попадать в неприятности: Есть ли на твоем теле еще шрамы, о которых я должна знать? Ведь я твоя жена.
— Поищи сама, — шепнул он ей на ухо.
— Это греховный совет.
— Не будь грехов, не было бы и покаяния.
— Я же не сказала, что это недостаток.
Макс рассмеялся и принялся жадно целовать жену. Она таяла в его объятиях и с готовностью отвечала на ласки.
Она почувствовала, услышала, как участилось его дыхание, когда ее руки заскользили по его плечам, груди, животу.
А Макс тем временем как-то незаметно спустил с ее плеч пеньюар и сорочку.
Он оторвался от ее губ и стал целовать обнаженные плечи, а рука нежно сжала грудь сквозь тончайшую ткань сорочки. Дафна тихо застонала.
Она откинула голову, когда его пальцы стали теребить сосок, и нахмурилась, ощутив, что он почему-то прекратил это восхитительное занятие. Макс взял ее за талию и повернул к себе лицом. Теперь она сидела у него на коленях верхом. В результате ее груди оказались как раз перед его лицом, и Макс снова начал их ласкать. Ее пеньюар теперь висел на локтях, но сорочка все еще оставалась на ней.
Наступив на подол собственной сорочки, Дафна почувствовала сильное желание от нее избавиться. Но было так приятно сидеть на коленях у мужчины, ощущая между бедрами его жар и ставшее твердым мужское естество.
Груди под сорочкой напряглись, а Макс продолжал целовать ее шею и ласкать груди сквозь тонкую ткань.
Дафна запустила пальцы в его шевелюру и задвигалась. Ее тело жаждало более тесного контакта. Вряд ли, конечно, муж собирается впервые овладеть ею, сидя в кресле, но… черт возьми, его ласки сводят с ума.
Все ее существо требовало большего.
Макс стиснул руками ее бедра, и она неожиданно поняла, что больше терпеть не может. Нет смысла лукавить: она хотела этого мужчину с того момента, когда впервые увидела. Выйдя из борделя, он казался олицетворением греха.
Она хотела знать, что именно этот распутник, теперь принадлежавший ей, может сделать.
Вспомнив о плотском удовольствии, которое испытала когда-то в гостиной собственного дома, она взяла Макса за подбородок и твердой… почти твердой рукой отстранила от себя.
