— Но как… — Она не смогла задать вопрос.
Очевидно, до нее наконец дошел факт отсутствия большей части грудной клетки. Колени ее подогнулись, и выражение ошеломленного непонимания промелькнуло на краткий миг в ее глазах, а затем свет жизни в них померк. Когда она соскользнула на пол и застыла, большинство гражданских вокруг нас сотворили знак аквилы и сплюнули на три мертвых тела.
— Хорошо сработано, Юрген, — произнес я, все еще тяжело дыша.
Но конечно же, дело не было закончено. Смерть псайкеров освободила ликтора от их влияния, и он снова перешел в нападение, отбросив в сторону кучу мебели, преграждавшую ему путь. Ему явно не терпелось добраться до нас.
И я, и Юрген подобрались, готовясь отражать натиск чудовища, в то время как гражданские рассыпались вокруг нас, подобно паникующим гретчинам, а солдаты СПО застыли в нерешительности, очевидно опасаясь далее стрелять в тварь из опасения задеть нас. Однако, раньше чем мы смогли разрядить в тиранида свое оружие, рев мощного двигателя эхом разнесло по обширному помещению, и, будто из ниоткуда, появилась «Химера», вспрыгнув по ступеням и ударившись о много претерпевшие двери со звуком, с которым, должно быть, падают колокольни. Голова и плечи Грифен были видны в открытом верхнем люке, и она нам помахала рукой.
— Прошу прощения, что задержались, — услышал я в воксе. — Водитель сломал руку, когда нас попытался перевернуть карнифекс, и мы потратили секундочку на то, чтобы посадить кого-то еще за руль.
— Вы прибыли очень вовремя, — заверил я ее, думая в то же время, как она намерена расправиться с ликтором, что все еще ковылял к нам, слишком быстро для тяжело раненной твари. Болтеры «Химеры», попытайся она ими воспользоваться, представляли смертельную опасность для гражданских, а закрепленные на броне лазганы защищали фланги машины. Впрочем, через мгновение я получил ответ. Вместо того чтобы остановиться и десантировать солдат, как я того ожидал, тяжелая машина просто с ревом рванула внутрь терминала, раскатав по дороге остатки баррикады и превратив очень обиженного таким поворотом дел ликтора в большое дурно пахнущее пятно под гусеницами, и все это прежде, чем я сумел как-то отреагировать на происходящее. — Хорошо водите, Маго.
— Не стоит благодарности, комиссар, — заверили меня знакомые жизнерадостные нотки в голосе той, что вечно подкидывала мне проблемы с дисциплиной. Затем в интонации появилось удивление. — Но как вы узнали, что я за рулем?
— Просто угадал, — ответил я, в то время как меня постепенно окутывало всепоглощающее желание прилечь.
Гражданские не переставали орать, но уже не от ужаса. Моя отчаянная атака против псайкеров стала подтверждением всему, что они слышали о моей легендарной храбрости под огнем противника. В голове у меня снова начало гулко постукивать, и казалось, ничего из происходящего вокруг меня не имеет ни малейшего смысла.
Ну или почти ничего. Юрген почтительно откашлялся, затем вынул флягу-термос откуда-то из своего собрания подсумков.
— Танны, сэр? — предложил он.
Я кивнул и поморщился от неприятных последствий этого действия.
— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, когда зрение мое снова прояснилось. — Полагаю, я заслужил.
Глава двадцать третья
— Вы в этом уверены? — спросил я, с большим трудом маскируя немалое удивление.
Киш кивнул:
— Абсолютно. Пришлось немного повозиться, но, как только мы идентифицировали наших неподконтрольных псайкеров, мы сумели проследить все их передвижения за последние несколько лет с большой точностью.
Он вывел данные на гололит в центре стола для переговоров, и Эмберли кивнула, как будто увиденное лишь подтверждало то, что она уже давно предполагала.
— У них есть, конечно же, как вы можете предположить, общие знакомые, но никаких связей вне их родного плато. За одним исключением.
— Но возможно, это просто совпадение, — проговорил я, пытаясь не обращать внимания на покалывание в ладонях. — Все-таки есть лакуны в записях.
— Что неудивительно в текущих обстоятельствах, — мягко напомнила Эмберли.
Хотя на тот момент уже можно было сказать, что мы наконец обратили тиранидов в бегство, удержав все важнейшие центры Периремунды и снова заняв те немногие, которые им удалось поглотить, война все еще была далека от завершения. Наш Флот наконец-то переломил хребет флота-улья, заставив то, что от него осталось, отступить в поисках более простых целей, так что споровый дождь прекратился еще неделю назад. Несмотря на это, еще очень много тварей оставалось на поверхности, чтобы представлять собой серьезную проблему для Гвардии и того, что оставалось от СПО, и такое положение дел продлится еще немалое время. Даже когда все плато были зачищены, там еще оставалась уйма бродячих тиранидов, с которыми тоже нужно было что-то делать.
Но все же проблема с каждым днем теряла остроту. Теперь, когда не осталось больше биокораблей, которые можно было убивать в космосе, Флот перешел к тому, чтобы в меру сил отстреливать самые крупные скопления врага с орбиты, при этом уделяя особое внимание пищеварительным резервам, которые способны были породить для тиранидов подкрепление. Орбитальные бомбардировки, впрочем, не сильно помогали против значительно разбросанных на местности войск противника, и последние упорствующие из тиранидов заставляли выслеживать и отстреливать себя традиционным способом. Это, впрочем, было уже не нашей проблемой, благодарение Императору. Обычные люди не могли даже надеяться выжить в адских условиях вне плато, не говоря уже о том, чтобы сражаться там, так что честь наконец-то объявить Периремунду полностью свободной от заражения ксеносами выпала Орденам Астартес.
Я кивнул и вновь приятно удивился тому, что за этим движением не последовало прилива тошноты. Не то чтобы я отдыхал те две недели, которые прошли со дня очень нервной стычки в терминале космопорта, но и настоящего боя с тех пор я не видел, распределяя свое время между рутиной службы и пробиванием заявки на проведение инспекции в Гаварронских СПО (теперь, когда дела шли достаточно мирно для того, чтобы уделить этому некоторое внимание). Еще я бегал от местных пикт-репортеров, которые писали что-то очень похожее на жития святых. Вообще окружающие вознамерились поверить в героическое единоличное спасение тысячи гражданских от орды изголодавшихся ликторов и отряда культистов Хаоса.
Запрос Киша о личной встрече для обсуждения глубоко секретных вопросов оказался для меня в определенной степени неожиданным (как, впрочем, и присутствие в конференц-зале Эмберли, что было сюрпризом еще большим и много более приятным), но я ухватился за него с благодарностью в надежде на то, что, если сбегу на Принципиа Монс без предупреждения, то, по крайней мере, смогу пережить пару следующих дней без того, чтобы какой-нибудь идиот принялся совать мне в лицо визуализатор и просить прокомментировать какое-нибудь событие, о котором я никогда и слыхом не слыхивал.
