«Туки-туки-тук».
«Мать и сын, мать и сын, мать и сын…»
«Туки-туки-тук».
«Сына зовут Кристиан. Христос. Господи… Христос!»
«Туки-туки-тук».
«Возможно ли такое? Неужели он действительно видит себя Христом, то есть рассматривает отношения со своей матерью через призму „Пьеты“? Порочное триединство? Извращенные отношения между матерью и сыном? Кровосмешение? Духовное, не от мира сего, описанное в „Спящих в камне“? Возможно ли такое?»
«Туки-туки-тук».
«Сэм говорил, что мать умерла? Вдруг ее звали Марией? Возможно ли такое? Неужели все это действительно так?
Кристиан! Господи, Кристиан!»
Внезапно Кэти почувствовала какое-то движение справа от себя, увидела тень, мелькнувшую на видеомониторе, зависшем над головой.
Затем появилось улыбающееся лицо Скульптора, склонившегося над ней.
— Вы проснулись, доктор Хильди, — сказал он и тотчас же хихикнул. — Хотя и не полностью. Уверен, в этом вы со мной согласитесь.
Скульптор отошел, и Кэти услышала металлический лязг чего-то катящегося по полу. У нее гулко заколотилось сердце, а в голове прогремел голос, убеждающий в том, что выводы должны быть верны, и в то же время объясняющий, как нужно себя вести, чтобы остаться в живых!
— Однако мне нужно немного подкорректировать ваши пропорции, — продолжал Скульптор, снова возвращаясь к столу. — Я дам вам снотворное, вы заснете, а я тем временем поработаю с вашими сиськами. Потом вы проснетесь, доктор Хильди, выйдете из камня, как было назначено судьбой.
Кэти почувствовала на запястье что-то холодное, влажное и поняла, что Скульптор готовится сделать укол.
— Но сначала скажите, кто вы, — остановившись, заявил он, пристально глядя в ее глаза. — В глубине души вы, конечно же, должны это знать, уже поняли это. Скажите, кем вы станете? «Ночью» или «Утром»? «Утром» или «Ночью»? Лично я, учитывая ваше телосложение, однозначно вижу вас «Утром». Однако, если вспомнить проблемы вашей матери с сиськами, вас, возможно, больше привлекает «Ночь». В любом случае обещаю, что предоставлю выбирать вам. Это меньшее, что я могу для вас сделать. Да, вы очень помогли мне, и я перед вами в долгу.
Тут Кэти без предупреждения заговорила.
— Милый мой Кристиан, — начала она. Собственный голос показался Хильди чужим, но искорка, мелькнувшая в глазах Скульптора, придала ей силы продолжать: — Сын мой, милый мальчик, позволь еще раз прижать тебя к груди!
Скульптор склонил голову набок, охваченный любопытством.
— Мария, Матерь Божья, — автоматически продолжала Кэти по подсказке внутреннего голоса. — Мать, дочь и жена своего Сына. Позволь еще раз прижать тебя к груди, Кристиан. Как в нашей «Пьете»! — Тут Скульптор склонился к ней и услышал: — Я здесь, мой Кристиан. Мария — твоя мать, дочь, жена. Я верила, что ты обязательно все поймешь, снова найдешь меня, моя любовь, мой единственный сын.
— Мама? — прошептал Скульптор, уставившись на Кэти остекленевшим взором.
— Да, мой Кристиан, — сказала Хильди, находящаяся одновременно в ясном уме и на грани безумия, в жарком зловонии дыхания Скульптора. — Я твоя Мария, жена и мать. Расстегни ремни, сын мой. Позволь снова полюбить тебя по-особенному. Кроме нас, этого никто больше не понимает. Такова наша тайна. Да, так же, как я делала, когда ты был маленьким мальчиком, мой Кристиан. Позволь снова заключить тебя в объятия и прижать к груди, как это было раньше, в нашей «Пьете».
— Мама? — дрогнувшим голосом повторил Скульптор. — Мама, это ты?
— Да, мой Кристиан. Позволь снова полюбить тебя. Как в «Пьете».
— Как в статуе, мама?
— Да, мой милый Кристиан. Мария и Христос. Мать, любящая своего Сына. Как в статуе.
Лицо Скульптора не двигалось с места, оставалось так близко к Кэти, что он мог бы ее поцеловать. Однако она почувствовала, как его пальцы возятся с ремнями, стягивающими запястья.
— Вот так, сын мой. Позволь мне выйти из камня, восстать из могилы и снова прикоснуться к тебе.
Сначала правая, затем левая — да, ее руки были свободны! Скульптор улегся на Кэти, уткнувшись лицом ей в шею, прижимаясь затвердевшим в эрекции членом к ноге.
— Я здесь, мама.
— Ты со мной, мой маленький Кристиан, — простонала Хильди.
Задрожав от нахлынувшей волны тошноты, она сглотнула комок в горле и ласково провела ногтями по мускулистой спине Скульптора.
— Ремни у меня на голове, мой Кристиан, а также на груди и на ногах. Пробуди меня от сна, сын мой. Освободи свою мать. Позволь мне снова полюбить тебя после стольких лет, разреши сесть и положить тебя на колени, как в скульптуре.
Кэти наблюдала за происходящим со стороны, словно сидела в кинотеатре. С плохо скрываемым ужасом она смотрела на то, как Скульптор, на манер зомби глядя ей в глаза, расстегивает путы, освобождая голову и ноги. Он присел рядом, снял ремень, стягивавший ей грудь, и Хильди в немом изумлении увидела себя. Она приподнялась на прозекторском столе и обвила Скульптора руками.
— Позволь тебя обнять, сын мой, любить так, как это делает статуя.
Скульптор лег к ней на колени. Кэти положила ему руку на пах, и мужчина, которого когда-то звали Кристиан, закрыл глаза и схватил губами ее грудь.
— Мамочка все еще сердится? — пробормотал он. — А теперь она будет снова меня любить?
— Да, мой Кристиан, — выдавила Хильди, чувствуя, что плотина ее воли и рассудка вот-вот рухнет. — Мамочка очень сердится, но не забывай, что она тебя любит.
Страх и отвращение схлынули. Обхватив левой рукой член Скульптора, Кэти правой нащупала иглу капельницы.
Не раздумывая, не останавливаясь, доктор Хильдебрант с силой вонзила острый стальной шип в глаз убийцы, услышала влажный хлопок и почувствовала, как его член тотчас же обмяк. Вскрикнув от боли, Скульптор схватился за лицо и соскользнул с коленей Кэти, словно рыба.
Хильди спрыгнула со стола. Скульптор извивался на полу в считаных дюймах от нее, но пористые черные стены поглощали его крики. Несмотря на панику, Кэти успела заметить компьютерный монитор. Однако она не стала задерживаться, увидев фигуру «Утра» Микеланджело, плавающую на черном фоне подобно трупу в море. Нет, Хильди бросилась к видеокамере, схватила ее вместе со штативом и как дубинкой ударила по затылку Скульптора, успевшего подняться на колени. Преступник, зажимая глаз пальцами, сквозь которые хлестала кровь, не упал, успев выставить вторую руку. Он просто стоял на четвереньках, оглушенный, уставившись в пол. Но когда Кэти снова опустила штатив, Скульптор неожиданно, как мул, выбросил ногу, выбил видеокамеру из рук женщины, а ее отбросил к прозекторскому столу. Тот качнулся на цепях, уступая весу тела Хильди, отлетевшей назад. Послышался громкий треск, пол под Кэти провалился, и она рухнула вниз.
