Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Разница лишь в том, что тогда человек отправлялся прямиком к стенке или валить лес на Колыме, а сейчас — на улицу! Правда, в условиях жесткого экономического кризиса без жилья и работы для многих уволенных эта жизнь «на гражданке» не сильно будет отличаться от жизни в колымских лагерях. С началом этих массовых сокращений моральная атмосфера в воинских коллективах стала просто удручающей.
Фактически все штабы, начиная с уровня Генштаба и до штабов дивизий, которые ускоренно преобразуются в бригады, сейчас находятся в полупарализованном состоянии. Половина офицеров выведена за штат, на другую половину возложены их задачи, но выполнять их в результате таких тотальных сокращений они просто не могут, потому что на многих направлениях ответственными осталось по одному офицеру, и в случае их любого отсутствия (отпуск, выходной, командировка) никто просто не может ничего ни согласовать по этому направлению, ни провести решения, ни получить информацию. При этом вместо официально объявленного «поэтапного» сокращения в два с половиной раза к 2012 году на деле штабы и управления волюнтаристски сокращены за считаные месяцы, а точнее, просто «порублены» в три и более раз.
То же Главное оперативное управление Генерального штаба с пятисот пятидесяти человек сократилось всего за год сначала до двухсот шестидесяти, а теперь вообще до ста пятидесяти человек. Почти в четыре раза! При этом количество задач осталось таким же и даже выросло в связи все с той же реформой. Теперь официально, в нарушение всех законодательных норм, в ГОУ введен рабочий день с 8 часов утра до 20 часов вечера, но в реальности многие офицеры работают здесь сутками.
Управление военных сообщений уже сократили больше чем в три раза.
Управление, отвечающее за командные пункты, вообще в четыре раза!
Так же «режутся» штабы видов Вооруженных сил, родов войск и штабы округов.
Чтобы избавиться от ставших ненужными офицеров, в недрах сердюковского МО был рожден приказ о ротации, который ограничивает службу офицера в центральных городах тремя годами, после чего он должен уступить свое место следующему, а сам отправиться туда, куда МО пошлет. Дешевый популизм этого приказа, направленный якобы на устранение социального неравенства, при котором служба в крупных городах становится бессрочной привилегией попавших туда офицеров, маскирует простой и циничный расчет. В течение двух лет за бортом МО окажется больше ста тысяч офицеров, большая часть которых служит в Москве, Санкт-Петербурге и таких городах, как Ростов, Хабаровск, Чита, где находятся штабы видов Вооруженных Сил, родов войск и округов. Почти половина из них это те, кто еще мог бы служить, но сокращены в связи с оргштатными мероприятиями. По закону, если для них нет равных должностей, то эти офицеры имеют право уволиться с получением всех причитающихся им в этом случае льгот. И чтобы не рассчитываться с этими офицерами, не выплачивать им полагающиеся по увольнению двадцать окладов, не обеспечивать их квартирами, господин Сердюков, в лучших традициях «правильных пацанов» начала 90-х, решил попросту «кинуть» этих самых офицеров. По приказу о ротации им предлагают убыть к новым местам службы, которыми определены самые дальние гарнизоны и «медвежьи углы» Российской Федерации. Более того, согласно этому приказу, они еще к тому же могут назначаться на нижестоящие (!!!) должности. Замысел очевиден — прослуживший несколько лет в Москве или Ростове офицер в звании подполковника, майора с семьей не согласится на такой перевод, да еще с унизительным понижением, и его можно будет легко уволить как «нарушителя контракта» без всяких льгот, жилья и выходного пособия. А если согласится, то тоже не страшно! Дослуживать он будет в глухой дыре, где, согласно закону, и получит квартиру по увольнению в запас его семья. А в России много медвежьих углов, где цена жилья меньше, чем цена подержанного «жигуленка».
При этом авторам данного приказа было, конечно, плевать на боеготовность собственных Вооруженных сил. И, ограничив срок службы офицера в крупном городе тремя годами, они даже не задумались над тем, что, например, только чтобы подготовить офицера Генерального штаба — элиту Вооруженных сил — необходимо минимум три года на его обучение. И только по прошествии этого срока он способен работать самостоятельно на уровне высоких требований Генштаба. Фактически этот приказ полностью добивает самую высокопрофессиональную военную касту российских Вооруженных сил — Генеральный штаб, штабы видов и родов войск.
Все это привело к такому напряжению в офицерской среде, что только случайно удалось избежать громкого скандала на Параде в честь 9 мая, когда офицеры одной из парадных коробок хотели освистать министра обороны Сердюкова в ходе объезда войск. Но информация вовремя успела дойти до органов военной контрразведки, и «мятежников» взяли под жесткий контроль. Акция не состоялась, так что министр смог объехать войска без скандала.
«Процесс сокращения офицерского состава пройдет плавно и не вызовет никакого напряжения», — заявил полгода назад господин Сердюков. Тогда никто не понял, что наш министр так шутит…
В этом кадровом погроме особое место занимает решение о ликвидации института прапорщиков и мичманов. Это ни много ни мало сто сорок тысяч профессионалов одной из основных технических «каст» Российских Вооруженных Сил, на которых традиционно лежало поддержание и обслуживание наиболее сложной техники. Именно прапорщики и мичманы были механиками и техниками самолетов, начальниками радиостанций, корабельными специалистами, обслуживали ракеты и другие системы вооружений, были техническими специалистами в подразделениях Сухопутных войск. Часть прапорщиков служила также на тыловых и вспомогательных должностях, на складах и базах хранения, в штабах. Таковых из общего числа, по разным подсчетам от тридцати до сорока тысяч, и именно эти должностные категории в ходе обсуждения различных вариантов реформы предлагалось сократить.
Но, по планам реформы Сердюкова, до 1 декабря 2009 года было решено ликвидировать всех.
Парадокс: объявляя о планах создания «профессиональной» армии, «реформаторы» одним махом уничтожили костяк этих самых профессионалов. Больше половины прапорщиков и мичманов уже разорвали контракты и увольняются из армии. Оставшиеся тоже недолго задержатся в Вооруженных силах, так как среди них большинство тех, кому до пенсии осталось выслужить год-два, и ради пенсии они готовы смириться с утратой своего статуса и потерей в зарплате.
При этом объявленное с помпой создание института «профессиональных сержантов» оказалось мыльным пузырем. Уже полгода не удается набрать достаточное количество курсантов в сержантские школы из-за крайне низкого образовательного уровня отобранных кандидатов. А когда их выпускники станут «профессионалами», этого не знает вообще никто. Неясен и их статус по окончании этих школ: ведь наряду с новыми тридцатичетырехмесячными школами в армии остаются и старые сержантские «учебки» с циклом в пять с половиной месяцев учебы. Причем по своим правам и занимаемым должностям они фактически равны. Неясно, кто будет управлять этим «профессиональным институтом».
Никому из «реформаторов» даже не пришло в голову вспомнить о том, что кроме чисто должностных функций институт прапорщиков имел еще и важнейшее мобилизационное значение. В военное время он позволял быстро нарастить офицерский корпус — его низовое звено, которое традиционно несет самые большие потери и чье пополнение является головной болью всех армий мира. Подготовка прапорщиков, их служебный статус позволяли им при наличии опыта уверенно выполнять обязанности младших офицеров.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
