Женя Дроздова, бывшая на самом деле Евдокией Тушкиной, и Варсонофий Десницын оказались под судом.
Приговор в отношении Тушкиной оказался не так мягок, как ей хотелось бы, но больше десяти лет каторги она все же не получила. В отношении Варсонофия мнения присяжных разделились — был ли молодой поэт причастен к преступлениям своего брата и его любовницы или не осознавал, во что его втягивали? Поэта все жалели… Вынесенный ему приговор был щадящим — всего два года ссылки.
Варсонофий, написавший в тюрьме поэму «Узник», имевшую большой успех у революционно настроенной интеллигенции, в ссылку уехал уже знаменитостью.
Отрывки из его поэмы безвестные композиторы положили на музыку и превратили в песни, которые частенько исполнялись на похоронах революционеров. Как только допоют знаменитую «Вы жертвою пали…», так затягивают «Сырые тюремные стены…» на слова Десницына. В этом произведении революционный романтизм на редкость удачно сочетался с кладбищенско-замогильными мотивами, характерными для поэзии Варсонофия, что делало вещицу чертовски подходящей для хорового исполнения над разверстой могилой очередного безвременно ушедшего борца.
Думаю, Соня достиг в своем творчестве вершины — наконец его трагическая лирика зазвучала среди любезных его сердцу гробов.
Прибыв к месту ссылки, в маленький городок Пермской губернии, Варсонофий уже вовсю наслаждался всероссийской известностью. Дочь местного предводителя дворянства, девушка либеральных взглядов и с хорошим приданым, прельстившись славой жены знаменитого литератора и борца с самодержавием, согласилась носить фамилию Десницына.
Нас с Марусей Соня по-прежнему считал своими друзьями, изредка писал о своих делах и требовал помощи, если нужно было пойти поругаться в какое-нибудь московское издательство, задержавшее высылку гонорара.
Мне бы очень хотелось, чтобы Варсонофий невыносимо страдал от мук раскаяния, но, хорошо зная Соню, я понимаю, что особо рассчитывать на это не приходится…
О Жене Дроздовой (как же трудно привыкнуть называть ее Дусей!) до нас дошли следующие слухи: прибыв на каторгу, она провела там всего два месяца; передохнув и оглядевшись, авантюристка совершила дерзкий побег и с тех пор находится в розыске.
Конечно, такая предприимчивая барышня не стала бы гнить на каторге, трудно было бы этого ожидать. Теперь она пребывает неизвестно где, и я подумываю, не дать ли в газетах объявление:
«К сведению господ наследников, упомянутых в завещаниях богатых бабушек.
Будьте бдительны! Некая дама, способная на многое, если не на все, алчет ваших богатств!»
Братья Здравомысловы, получив свою долю наследства, завели хороших рысаков, дорогой гардероб и друзей из числа золотой молодежи, а учиться стали из рук вон плохо. Классический пример того, что деньги и трудолюбие суть две вещи, плохо сочетаемые между собой… «Уж сколько раз твердили миру…», но всегда удивляешься, заново открывая эту истину!
Зато мадам Здравомыслова отныне обратилась к бескорыстному служению обществу и является активной деятельницей на ниве женской эмансипации. Частые встречи с Марусей, со мной, а главное, с Адой пробудили у почтенной вдовы интерес к деятельности нашей Лиги, и Варвара Филипповна взвалила на свои плечи тяжкий крест борьбы за женские права.
Этой борьбе мадам Здравомыслова отдается с таким энтузиазмом, что популярность ее среди феминисток быстро поднялась до заоблачных высей, и на следующем общем собрании нашу неофитку скорее всего выдвинут в состав руководства Лиги.
А что касается Ады Вишняковой, она от дел Лиги несколько отошла, так как пробует себя на новом поприще — служит в конторе господина Легонтова. Не знаю, какие интересы привели Аду в контору Александра Матвеевича, подозреваю, что обычный женский интерес к ее хозяину, но постепенно адвокатско-сыскная деятельность захватила Аду целиком.
Господин Легонтов не нахвалится на свою новую помощницу. В каких-то сложных случаях помощь Ады действительно незаменима, ибо никто пока не может себе представить, что молодая привлекательная особа, случайно встреченная на улице, на самом деле — частный сыщик, ведущий за вами слежку по заданию ревнивой супруги или конкурирующей фирмы…
Ада утверждает, что просто нашла себя в этом деле, ибо служба сыщика замечательно интересна… Впрочем, мы все давно были уверены, что для женщин нет преград в освоении новых профессий и приобретении навыков.
Андрей Щербинин завершил свое полотно «Голгофа, или Помяни меня, Господи, когда приидеши во Царствие Твое». Успех был оглушительный, превосходящий все ожидания. Остальных картин, представленных на вернисаже, публика, похоже, вообще не заметила. Народ толпился у щербининской «Голгофы», всячески выражая свой восторг. Художественные критики, даже самые злобные и зубастые, разразились хвалебными рецензиями.
Распятый рядом с Христом разбойник, обративший в предсмертной мольбе к Иисусу свое лицо, изуродованное болезнью и искаженное страданием, вызывал слезы у чувствительных дам, рыдавших перед картиной…
Прежнее лицо Михаила Хорватова, послужившего моделью для распятого разбойника, сохранилось только на этом полотне и на подготовительных этюдах к картине, лучший из которых Андрей подарил Мише на память.
Михаил, решившись на мучительную операцию, обрел новую внешность. Конечно, никто был не в силах вернуть ему потерянный глаз, но что касается черт лица, формы носа и губ и удаления самых уродливых рубцов, оставленных черной оспой, — доктор постарался на совесть.
Оперировали Мишу дважды, после чего он проводил по месяцу в бинтах, страдая от боли, но зато теперь у него было вполне привлекательное лицо, на котором, правда, еще сохранилось несколько шрамов.
Мы с Марусей уговариваем Михаила отказаться от третьей операции, способной убрать эти шрамы — нельзя же позволять до бесконечности резать и перекраивать собственное лицо, а шрамы мужчину не портят, напротив, почти украшают.
С элегантной черной повязкой на мертвом глазу, шелковистой бородкой, закрывающей пол-лица, и мужественными шрамами Михаил стал похожим на романтического благородного пирата, что ему очень шло. Принарядившись в честь Марусиного венчания во фрак с белой манишкой, Миша явно обращал на себя внимание дам.
Для венчания жених и невеста выбрали скромную церковь Неопалимой Купины, в приходе которой жил Андрей Щербинин.
Никогда кривые переулки между Плющихой и Смоленским бульваром не видели такого количества представителей титулованной аристократии, собравшихся в одном месте на пышное торжество. Во всяком случае, с тех пор как в конце восемнадцатого столетия прекратились ежегодные крестные ходы из Успенского собора Кремля к Неопалимой Купине, эта церковь не собирала одновременно столько отпрысков самых знатных и прославленных родов, сколько съехалось на свадьбу князя Щербинина и графини Терской.
С тех пор как Маруся получила огромное наследство, у нее появилось множество друзей и дальних родственников, о которых прежде не было ни слуху ни духу. Особенно когда стало известно, что графиню Терскую высочайшей милостью произвели во фрейлины, что ей уже прислана голубая лента с бриллиантовым вензелем, которая должна быть на ее левом плече в дни пребывания при императорском дворе, и вскоре после свадьбы новоявленная княгиня Щербинина-Терская поедет с мужем в Санкт-Петербург представляться царствующей фамилии. Тут уж восторг московского высшего света достиг своего апогея.
