Да и я… прогуляюсь. — закряхтел рядом старый шарлатан Чу: — давненько я не слушал легких перепевов гуцина и флейты дидзы… сколько удовольствия доставляет слушателям дуэт шелка и бамбука. Опять же молочно-белая плоть молодых певичек «Цветущей Орхидеи» услаждает взгляд, их переливчатый смех серебряными колокольчиками услаждает слух, а повара здесь так замечательно готовят акульи плавники с молодыми ростками бамбука… да, я тоже пойду с этой невежественной деревенский девчонкой.
— Держись от меня подальше, старикан. — предупреждает его Сяо Тай: — а то по голове получишь. — она показывает ему свою трость-посох.
— Пфф. — выдыхает старый Чу: — когда сможешь ходить без своей палки — может быть тогда я и восприму твои угрозы всерьез, девчонка.
— Старый развратник! — припечатала его Сяо Тай.
— Деревенская дурочка! — не остался в долгу старый Чу.
— Э… возвращаясь к нашему разговору. — вставил капитан Шо: — я… оплатил каюту на «Орхидее» для госпожи Сяо. Прошу проследовать по трапу, вас там встретят…
На палубе «Орхидеи» их и правда встретили. Женщина приятной внешности и средних лет, одетая в нарядное ханьфу белого цвета с цветками орхидеи, на голове у нее красовалась высокая прическа, а на поясе висела подвеска, опять-таки в виде цветка орхидеи. Слева и справа от нее возвышались здоровенные детины с деревянными посохами, чьи концы были окованы железными листами. Детины были одеты в красные рубахи и простые штаны, одеты дорого и даже с претензией на благородство, но за два ли было видно, что эти вот ребята горазды только кости ломать и за борт выкидывать.
— Добро пожаловать на «Цветущую Орхидею»! — склонилась в низком поклоне встречающая их женщина: — меня зовут Азалия, я буду вашим проводником. Вы можете обращаться ко мне по любому поводу.
— Тысяча благодарностей вашим предкам. — выступает вперед старый Чу, ставший вдруг очень вежливым: — я уже бывал прежде у вас и сохранил самые лучшие воспоминания. Скажите, а юная госпожа Бина все еще выступает у вас?
— Да, конечно. Госпожа Вечерняя Заря будет выступать сегодня вечером на большой сцене. — отвечает встречающая их женщина с приятной внешностью и снова склоняется в поклоне, одновременно делая шаг назад и в сторону, поводя рукой по воздуху приглашая их за собой. Взгляд провожающей — на секунду остановился на Сяо Тай и ей показалось, что женщина — вздрогнула. Хотя возможно — показалось.
Слитность и мягкость ее движений говорили о том, что эта женщина владеет своим телом в совершенстве. Или танцовщица или мастер боевых искусств… хотя в Хань эти понятия практически синонимы. Те, кто танцует — очень часто владеют боевыми искусствами. По крайней мере те, кто выступает на сцене — совершенно точно. Оперные танцы в Хань — это сложные гимнастические упражнения, имитация поединков мифологических существ и богов, исторических персонажей и легендарных военачальников, воссоздание былых сражений и войн.
— Прошу за мной, — говорит Азалия и старый Чу — немедленно возглавляет их процессию, встав впереди. Они идут за женщиной-проводником, а Сяо Тай, пользуясь случаем — оглядывается по сторонам. «Цветущая Орхидея» — огромна. Палуба словно бы широкая улица, над головой где-то далеко, на верхушках мачт — сложенные красные паруса. Прямо перед ними — вырастает настоящий дворец! Вернее — строение на палубе, но оно настолько напоминает дворцы на суше, такое же огромное, словно нависающее и подавляющее все вокруг. Изумрудно-зеленые крыши, уголки вытянуты вверх, типичная «крыша-пагода», выкрашенные киноварью стены, с затейливыми рисунками на них, ступеньки, ведущие к дверям… да нет, скорее — к вратам. Красным вратам, с металлическими заклепками и большими кольцами вместо дверных ручек.
Это все же корабль и Сяо Тай задается вопросом откуда же тут управляют и где находится капитанская рубка… она уверена, что от места кормчего, на корме, рядом с рулем — ни черта не видно.
— Разве наши места не на среднем ярусе? — спрашивает у проводницы старый Чу, поравнявшись с женщиной. Сяо Тай — прислушивается к их разговору, разглядывая роскошное убранство цветочной лодки. К ее удивлению, на палубе практически никого нет, несколько одиноких фигур в таких же красных рубахах, как и на сопровождающих и парочка молодых людей в длинных шелковых нарядах и с высокими прическами, стоящих у борта и глядящих куда-то вдаль. Они удостоили проходящих равнодушными взглядами и вернулись к своей беседе.
— Госпожа Фу желает поприветствовать вас лично. — отвечает проводница: — большего я сказать не могу.
— О. Вот как. — старый Чу мазнул по Сяо Тай недовольным взглядом и покачал головой: — стой за моей спиной деревенская девчонка и не вздумай умничать как обычно!
— Не зли меня, старикан. — прищурилась она, вставая, чтобы перевести дыхание и перехватить свой посох поудобнее: — а то заплачу местным певичкам чтобы тебя до инфаркта довели.
— Твой язык нас всех до беды доведет. — вздыхает старый Чу.
— Старшая Сестра Сяо — пожалуйста прислушайтесь к словам господина Чу. — вставляет Иссэй: — он все-таки бывал тут не раз. И он знает извилистые пути цветочных лодок. Лепестки лотоса тянутся к солнцу, но его корни — в глубине темных вод.
— Госпожа Наставница еще пока слишком слаба. Вам вредно волноваться и напрягаться. — добавляет Кайсеки, склоняя свою лобастую голову.
— Вот поэтому я и говорю, что не сама доведу его до цугундера, а местным певичкам заплачу. Пусть всю ночь на нем скачут, авось старикан от радости копыта откинет… — ворчит себе под нос Сяо Тай, мысленно признавая, что ее характер очень сильно испортился. Вообще у наркоманов характер всегда портится. Нет дозы — ломка. Есть доза — на окружающих внимания не обращают. А у нее сейчас ситуация такая, что вроде и доза есть (хитрозадый Кайсеки спрятал ее драгоценную коробочку!), но употребить не может. Потому как порвалось у нее что-то внутри и сейчас даже если закинуть в рот драгоценную коричневую горошинку — толку не будет. Нет, ее не скрутит в спазм, но и теплого ощущения Золотистой Ци, вливающейся в организм — не будет. Она уже пробовала. Так что… характер у нее заметно испортился. А уж старикана этого вредного она совершенно точно с собой заберет в славный город Лань и отдаст Другой Сяо для опытов. Чтобы познал всю мощь современной медицины. Иглоукалыватель хренов.
— Извините. — говорит их проводница: — но, господин Чу, мечник и слуга останутся здесь. Я провожу
