мы видели наверху. Голубая обложка, серебряный символ Альянса. Уверена, он там был, хоть я его и не видела под слоем грязи. А поверх папки лежала небольшая, размером с четверть моего комма, прямоугольная коробочка, и я могла поклясться, что Лукаш пыталась защитить именно это.
Я взяла коробочку, смахнув с нее пыль и то, о чем думать не хотелось, и поднесла к свету. Сбоку у нее по всей длине был разъем, словно она должна была во что-то вставляться. А сверху от руки было написано: «Проект «Голос». № 131».
— Нико, ты был прав, ты всегда прав, — радостно объявила я. — Все, я хватаю это добро и сваливаю отсюда. Пока, док, не скучай, — пробормотала я, запихивая голубую папку и незнакомую коробочку в рюкзак.
Извиваясь, я снова пролезла через дыру в стене и направилась к третьему выходу. Если и там нет лестницы наверх, плохи мои дела, но сейчас я была слишком рада тому, что мои поиски в останках доктора Лукаш оказались не напрасными.
Шаги эхом отдавались от стен. Я выскочила в общую комнату и нырнула в последний, третий коридор. Он был шире и короче остальных, и уже через полминуты я вышла к лифту. А рядом с лифтом была прозрачная дверь, за которой виднелись ступени.
— Есть! — закричала я. — Нико, есть!
Стекло давно разбилось, и я пролезла в образовавшийся проем, оставляя на торчащих осколках клочья одежды. Прихрамывая, я кинулась вверх по лестнице — и наткнулась на тяжеленную запертую дверь.
Я остановилась, не веря своим глазам. Пытаясь отдышаться, я внимательно осмотрела дверь, толкнула ее, потом попыталась подцепить и потянуть на себя. Ручки не было, дверь не поддалась.
— Эй, — крикнула я, — есть там кто-нибудь? Теодор?
Никто не отозвался, и я заколотила в дверь ногой. Грохот раздался такой, что я бы не удивилась, если бы Амелия Лукаш восстала из мертвых и явилась посмотреть, что происходит.
— Теодор! — крикнула я еще раз, и почти сразу услышала ответ:
— Рита?
— Ну наконец-то! Помоги мне открыть дверь, а то я тут немного застряла.
— Сейчас попробую, — неуверенно ответил Теодор.
Некоторое время я слышала какую-то возню, потом Теодор снова подал голос:
— Знаешь, у меня не выходит. Тут все приржавело намертво.
— Нет, подожди. Я знаю, ты не хочешь мне помогать, но послушай. Я нашла Амелию Лукаш — в смысле, ее тело. И при ней было кое-что интересное. Так что давай ты меня отсюда выпустишь, а я тебе отдам то, что нашла. Идет?
— Рита, я правда не могу открыть дверь, — устало отозвался Теодор. — И мне неприятно, что ты так обо мне думаешь. Я очень хотел бы помочь, но не получается. Наверное, придется поискать другой выход.
Я всхлипнула и опустилась на пол, чувствуя себя потерянной и очень несчастной — в темноте, в подвале, полном нечеловеческих мертвецов. И выход у меня остается только один.
— Я не хочу обратно в тоннель, — проговорила я тихо, едва не плача, но Теодор услышал.
— Я могу позвать Ди, может быть, вдвоем у нас получится открыть, — предложил он.
— Нет, — тут же вскинулась я. — Не зови Ди. Все нормально. Буду искать выход из тоннеля. Ничего страшного.
— Значит, ты возвращаешься?
— Ага, — ответила я, не двигаясь с места. — Сейчас, отдохну немного.
— Ты уверена?
— Да. Там ничего такого ужасного нет, особенно в сравнении с нижней лабораторией. Рельс и баллоны с наркозом или чем-то таким.
— С наркозом?
— Ну да. Тут куча всякой медицинской ерунды, и такие баллоны тоже. Думаю, в них этот газ, которым дают дышать во время операции.
— Может быть, — неуверенно протянул Теодор. — А что за вторая лаборатория? Что в ней?
Отдыхать мне резко расхотелось.
— Мертвые Измененные, — буркнула я.
— Мертвые… что?!
— Ты слышал, что. Там операционная, где их делали, а рядом палаты… или камеры, не знаю. И пять… тел. Тут был пожар, они сгорели прямо в этих камерах. Ну, не целиком. Осталось достаточно, чтобы я дала деру, как только их увидела.
— А Амелия Лукаш?
— Лежит в соседней комнате. Ты когда-нибудь трупы обыскивал, Теодор?
— Не приходилось.
— А мне вот пришлось. Ладно, я сваливаю.
— Встретимся у лестницы, — согласился Тедор.
Я поднялась и сделала пару шагов, потом вернулась.
— Эй, Теодор! Ты тут еще?
— Да, в чем дело?
— А что такое тэ-плюс?
— Что?
— Ну на этих баллонах. Написано «эф-икс сто шестнадцать» и потом — «тэ-плюс».
— В ромбе? Ну, в таком наклонном квадрате?
— Я, блин, знаю, что такое ромб, не тупая! Да, в ромбе.
Теодор помолчал.
— Это старая система маркировки, — ответил он наконец. — Так обозначали крайне токсичные вещества. Рита, а сейчас подумай и скажи: сколько там, внизу, этих баллонов?
Баллонов было много. Теодор очень настойчиво просил вскрыть хоть один склад, и я поддалась на уговоры.
— Там их просто до хренища, — крикнула я, задрав голову. Со своего места я видела только свет фонарика да смутные очертания ступеней, до которых так хотелось добраться. Зрение у меня всегда было так себе. — И что теперь?
— Теперь, думаю, тебе нужно уходить оттуда, — ответил Теодор. — И побыстрее. Этот тоннель — настоящая аэродинамическая труба. Если что-нибудь взорвется… В общем, встретимся вечером в доме Георге, хорошо?
— Я, может, не успею до вечера, — сказала я небрежно. — Вы тогда меня не ждите. Идите на юго-запад, мимо Гетто не промахнетесь.
— Эй, — остановил меня Теодор. — Мы тебя тут не бросим, ясно? Если ты не придешь вечером, то… То Ди будет ждать тебя в доме, а я — тут.
— Да черта с два, — сказал внезапно Ди, о присутствии которого я даже не подозревала. — Давно надо было это сделать.
Наверху послышалась возня, и я заорала, поняв, что он собирается сделать:
— Не надо!
Но он уже повис, уцепившись за последнюю ступеньку, разжал руки и через секунду оказался рядом со мной.
— Вот же, — сказал он, пока я подбирала слова, — высоковато оказалось.
— Да ладно, — послышался голос Теодора.
Рядом со мной шлепнулся рюкзак, и я метнулась в сторону как раз вовремя, потому что на то место, где я только что стояла, приземлился Теодор.
— Вы два идиота, — наконец сказала я, обретя дар речи. — Вы какого хрена вытворяете?!
— Не ругайся, я принес тебе фонарик, — заявил Ди с широкой улыбкой.
— Какой, к черту, фонарик! — рявкнула я и повернулась к Теодору: — А тебе чего наверху не сиделось?! Тут отрава и, может, вообще нет выхода!
— Думаю, втроем у нас больше шансов выбраться, — неуверенно сказал Теодор.
Я покачала головой.
— А я думала, ты умный.
— Но втроем у нас и правда больше
