пуговицу да бляху отполировал так, чтоб глаз слепила. Наточил тесак, в карман кастет сунул, один нож за голенище, один в шапку. Хееку тоже в новое приоделся и со мной пошёл. И вот, при всем таком параде, заходим мы в гостиницу к Иигрю. Шмотки его взяли, чтобы ему самому не утруждаться, Иигрь зачем-то велел посидеть пару минут перед выходом, чего-то под нос себе пробормотал, ну и пошли мы. Он в серёдке, а мы — навроде почётного конвоя, важные аж жуть. Мооскаавцы, и то нам дорогу уступали.
Народищу на стадионе — не пробиться! Даже больше, чем в прошлые дни было, потому как они прежнюю-то арену вроде как сузили, да места для почётных гостей поставили, чтобы тем во всех подробностях видно было. Сперва — опять мастера дубинки соревноваться вышли, тут уж всего две пары оставалось, но и их не разом на арену выпустили, а по паре зараз, чтобы, значит, всё доподлинно разглядеть можно было, на других не отвлекаясь. Публика орала, свистела, ругалась да буйствовала. Я, признаться, и сам еле на месте усидел, уж больно занимательная эта штука — глядеть, как искусные мастера друг дружку дубинами охаживают. А Хееку, хитрая морда, как пришёл на стадион, слинял неизвестно куда. А потом пришёл — довольный, что твой хорь, курятник посетивший. Я его было укорять взялся, что пост свой бросил. А он так мне подмигивает, да и говорит, ты дескать, ещё благодарить меня будешь, а ещё кошель свой одалживать не хотел, дубина. Хотел было я ему ответить… по-нашенски, — да тут до борцов дело дошло, и не до хитрована этого стало.
По первому кругу борцов на арену по три пары на заход выпускали. Два захода, стало быть, всего шесть пар. Народ, чую, тоже с интересом смотрел, но не так азартно, как давеча. Специальный глашатай даже, чтобы интерес подогреть, в подробностях объяснять взялся, что это, дескать, не обычная борьба или кулачный бой будет, как в цирках разных. А всё по-серьёзному, почти без правил, как в настоящей драке биться будут, и никаких подстав. Без подстав, однако, не так интересно вышло. Три схватки очень короткие оказались — кулачник сходу борца вырубил, другой борец — кулачника заломал, а в третьей Иигрь своему противнику сначала по бедру ногой вдарил, чтобы обездвижить, значить, а потом, за руку ухватив, да через плечо кинул, и сразу на болевой взял. Хе-хе… Кроме меня, думаю, никто толком и не понял, что это и было такое. Уж больно у него это ловко вышло — будто одно движение делал. Ещё три схватки затянулись надолго, потому как бойцы подходы друг к дружке найти не могли. Тут уж у кого выносливости на дольше хватит, тот и победил.
Потом опять всякие там протазанщики-шпажисты круг прошли. Я тем временем Иигря в наш степной плащ из верблюжьей шерсти замотал, чтобы не остывал, и водички попить дал из фляги с собственного ремня, с которой всё время глаз не спускал.
По второму кругу борцов уже по одной паре на арену выпускать начали, и глашатай каждого по имени называл да обсказывал, кто он такой да откуда приехал… Да только много ли веры тому глашатаю, коли он Иигря в даарскую стражу записал? Видать, мундиры наши увидамши, и вообразил себе невесть что.
Противник Иигрю попался… Аж даже у меня мурашки по спине побежали. Ростом меня, наверное, на голову выше, да раза в три шире, — цельный буйвол, на задние ноги вставший, а не человек вовсе. Иигрь рядом с ним — будто собачонка малая перед тигром — на один зуб, и тявкнуть не успеет!
…Ан, не проста та собачка-то оказалась… Он мне, вроде как, объяснял, как это делается. И про рычаг этот, и про центр тяжести с равновесием, и даже про «inerciju». А я всё равно думаю, что без какой-то магии тут не обошлось. Тот великанище к нему лапищу протянул, а Иигрь его, будто ребёнка, за пальчик ухватил, повернул чуток, надавил, да тот мордой на землю и лёг. Да тока умелец наш противника добивать не стал. А отпустил, да чуть в сторону отошёл. Тот на ноги вскочил, ну точно — что твой буйвол, — глаза горят, копытом землю роет, как ринулся на врага, башку опустивши… А Иигрь опять, руку перехватил, сам как-то крутанулся, извернулся, да и швырнул великана того об землю так, что подо мной аж лавка затряслась… Ох, же как это народу-то понравилось! Как все орать да по лавкам палками колотить начали. А великан тот опять встаёт. Уже не больно резвый, однако всё едино страшный. Опять на Иигря пошёл, давай кулаками на него махать, что твоя мельница крыльями. А он в ответку, вот ведь умелец, между его рук будто танцует, да ещё с улыбочкой да подмигиванием. А потом как-то так ногой евоную ногу подцепил, и опять великан валяется, а наш боец над ним с ухмылочкой стоит, да публике ручкой машет… Ох, народец на стадионе будто взбесился. Кто б из пушки выстрелил — так не услышали бы! А верзила тот опять встаёт, неуёмный. Опять в драку лезет, и опять мордой на земле, с вывернутой рукой. Опять отпустил. Новая схватка, и опять верзила повержен. И так раз пять подряд. Да всё с такой лёгкостью, будто играючись. Наконец, великанище тот совсем из сил выбился, и знак даёт — дескать, сдаюсь. На том выступления борцов по предпоследнему кругу и кончились. А нам срочно на особую лавку бежать пришлось, потому как народ остервенел и всё к нам лез, кто поближе поглядеть хотел, кто потрогать, а кто и поговорить. Пришлось идти на особые места, куда кого попало уже не пустят.
— Да… — Иигрь мне сказал. — Совсем пустой боец оказался. Силищи — тьма тьмущая, а ничего не умеет. Я на нём специально показуху устроить решил. Потому так долго и возился. Прежний-то был куда опаснее. По одной походке видно. Потому и пришлось его максимально быстро вырубать, — с таким малейшую ошибку совершишь, и он уже своего не упустит. В финале, вроде, тоже соперник грамотный выпал. Я на него смотрел, знатный кулачник — быстрый, резкий, удар что кувалда. Правда, хорошо хоть из цирковых. Попробую от него ногами отмахаться. У вас тут, вроде, в цирке кулачникам ногами драться нельзя, он к такому не привычен будет.
Следить.
Письмо к Юстиине №
