— Ну вот! — Пипс приковылял к кровати и сунул мне в руку пульт. — Нажмите красную кнопочку — и все!
— Спасибо.
Больше я ничего сказать не успела, ибо лицо Джеффриз исказила гримаса и, метнувшись через комнату, она отдернула гардину и распахнула окно. В комнату впорхнул голубь. Значит, то были не галлюцинации! Я действительно слышала шелест крыльев и стук клюва.
— Временами эта птица, как и все мы, забывает свое место и отказывается заходить с черного хода. — Джеффриз поймала голубя. — Пожалуй, унесу его отсюда.
— Нет-нет, пожалуйста! — взмолилась я. — Не уносите! Мы с ним вместе посмотрим кино.
* * *
Я нажала на красную кнопку… В комнату хлынул поток музыки, а вместе с ним — волна ужаса. Экран подернулся пеленой тумана, который в следующий миг рассеялся, будто по мановению волшебной палочки, являя взору полную луну, нависшую над замком, построенным в лучших традициях готики. Под каменными стенами темнела вода. Оглушительный грохот барабанов — парадная дверь распахивается, и зритель оказывается в мрачном холле, обшитом деревянными панелями. Фильм черно-белый.
Дыхание мое прервалось, когда по лестнице спустился надменный дворецкий с лакированными волосами и нарисованными усами. В руке он сжимал свечу.
— Дамы и господа, — торжественно изрек он, — как ни горько мне быть глашатаем дурных вестей…
"Печальный дом"! Ощущение было весьма своеобразным: находиться здесь, в этой спальне, — и в то же время внизу, в Красной комнате, вместе с Теолой Фейт, которая как раз подошла к очкастому школьнику, увлеченно рисующему пальцем на стене.
— Джеральд, деточка! Опять играешь в пиратов?
Парень надул губы:
— С чего это вы взяли?
Нежные локоны, щечки с ямочками — Теола и в самом деле очаровательна.
— Джерри, до чего же ты несносный ребенок! Ты же забрызгал кровью этот миленький коврик! Нельзя прикалывать людей ножами к стене, будто к доске объявлений. Если и дальше так пойдет, скоро уже не останется места для картин.
— Просто вы не хотите, чтобы мне было весело.
— Что за ерунда! Ты прекрасно знаешь: я не хочу вести себя как злобная мачеха, но тебе следует покончить с этими играми — иначе у нас совсем друзей не останется. И все потому, что твой дорогой папочка вычеркнул нас с тобой из своего завещания.
— Есть идея получше? — хитро улыбнулся мальчишка.
Теола обогнула Джерри и чмокнула его в макушку.
— Думаю, нам пора наведаться в ночной клуб, где я когда-то работала. Был там раньше один вышибала по имени Джо — вдруг присоветует, как нам лодку поджечь.
Мне стало дурно, но надо было смотреть. Вот и сцена в ночном клубе, увидеть которую я мечтала всю жизнь. Тесно заставленная и задымленная комната, кишащая мордастыми типами в кричащих костюмах. Музыка становилась все громче, увлекая меня к круглой вращающейся сцене, где приплясывали длинноногие хористки с перьями в волосах. Третья справа — та, что все время спотыкалась, раскидывая руки, как в "Лебедином озере", — и была моя милая мамочка.
Я не могла поверить, что снова ее вижу. Ах, если бы она посмотрела на меня! Мне хотелось сказать ей, что сбиваться с шага — это очень даже мило, но она уже уехала на крутящейся сцене. А я не знала, как застопорить это чертово видео… Внезапно я почувствовала, как внутри меня что-то шевельнулось.
— Мама! — заорала я что есть духу. — Малыш зашевелился! Я уверена, хотя это совсем не так, как я ожидала. Так нежно, так мило. Словно трепетание крыльев, как будто бабочка бьется в ладошке.
Мама не появилась, но всплыло нечто иное — воспоминание о чьих-то словах. Но неужели я ошибалась… если только гадалка Шанталь не была права от первого до последнего слова. Усевшись в постели, я не сводила глаз с экрана, и мама наконец-то посмотрела прямо на меня — но тут сменилась мизансцена. Правда обрушилась на меня вместе с бурной оркестровой музыкой, в то время как дождь и ветер атаковали стены Печального дома. Восторг обуял меня; казалось, тело мое наполнили гелием и я вот-вот взлечу к потолку, — но я быстро протрезвела. Это вам не кроссворд решить. Надо подумать, как лучше поступить.
Я снова прилегла; в мозгу моем точно прокручивался фильм: от сцены к сцене, затем обратно… я уже почти ничего не соображала, как вдруг на телевизор уселся голубь. Он вперил в меня свой круглый глаз, я же уставилась на маленький цилиндрик, привязанный к его лапке. Почтовый голубь! Я вдруг на все пятьдесят процентов преисполнилась уверенности, что лучше всего будет послать весточку Теоле Фейт. Черт! Вряд ли наш пернатый друг сумеет разыскать ее в полицейском участке. Что ж, ладно! Будем надеяться на лучшее — что Лаверна или барменша Джимми заметят голубя, проверят его лапку на предмет почты и доставят письмо по назначению. Учитывая все сложности, надо написать так, чтобы только Теола Фейт сумела понять скрытый смысл. Достав ручку и бумагу, я вдруг засомневалась, не слишком ли все усложняю, — но ничего иного придумать не смогла. Как сказала Теола, память — ее главный капитал.
Беготня за голубем по комнате — отличная разминка для беременной женщины. Я вмиг забыла о боли в спине, когда шмякнулась коленом об туалетный столик и ободрала ногу о ручку ящика. Наконец-то! И вот его пузатое перистое тельце у меня в ладонях. Так, записочку быстренько в цилиндр — и вперед к окну.
— До свидания! — я помахала ему вслед. Что ни говорите, это почти так же волнительно, как швырнуть бутылку с посланием в бушующий океан.
Втянув голову в плечи, я захлопнула окно. Я и без того была несколько на взводе, но жара окончательно меня добила. Руки мои прожарились до полуготовности (и это за несколько секунд пребывания на солнце!), волосы у лба закучерявились. В спальне вдруг стало душно. Неужели напряжение, изводившее меня последние часы, объяснялось банальными скачками атмосферного давления, и на нас снова надвигается гроза?
Ох уж эта зацикленность англичан на погоде! Убийства мы тоже любим — на страницах книг или на сцене, но об этом я сейчас думать не буду. Близится час прощального обеда. Если надеть красный костюмчик, не выражу ли я тем самым излишний оптимизм по поводу шансов Бена? Может, черное платье… Нет! Нельзя давать понять, что ожидаешь худшего.
* * *
Столовая празднично сияла. На столе, покрытом ослепительно белой скатертью, красовался фарфор и хрусталь, причем без всяких там гнусных потеков от посудомоечной машины. Столовое серебро разложено с геометрической точностью, приглушенный свет смягчал резковатые силуэты массивной мебели. Гардины отдернуты, и, глядя на темные облака, бегущие по небу, невольно проникаешься ощущением уюта и покоя. Шесть смертоносных ножей вновь поблескивали на стене. Что же до собравшихся — волосок к волоску, нацепив дежурные улыбки, мы чинно восседали на троноподобных стульях вокруг судейского стола и ожидали, когда Валисия Икс объявит открытым этот судьбоносный обед.
