убежищем.
Этот человек — одновременно и моя беда, и мое спасение.
Его брови опускаются, когда он накрывает мое лицо своей большой ладонью. Меня всегда поражает, как такой жесткий человек, как он, смягчается рядом со мной и нашими детьми.
Если бы кто-нибудь пришел к молодой мне и сказал, что Адриан будет семейным человеком, я бы рассмеялась ему в лицо.
Но я убедилась, каким преданным он может быть. Да, он важный человек в своей организации, но ничто и никто не приходит к нему на помощь.
— Что-то случилось, Леночка?
Мне требуется все, чтобы не сломаться здесь и сейчас. Как он может быть настолько настроен на мое душевное состояние? Иногда даже больше, чем я сама.
— Дети уехали. — Задыхаюсь я.
— Коля сказал мне. Хочешь, я прикажу пилоту вернуть их?
Это именно то, чего я хочу, но я бы действовала опираясь на паранойю, как сказал Ян, поэтому я качаю головой.
— Я думаю, у нас есть проблема посерьезнее.
— Какая?
— Анни... у нашей дочери есть парень.
Его выражение лица темнеет.
— Джереми сообщил мне об этом и упомянул, что ему нельзя доверять. Я сказал ему держать их порознь, пока я не выясню, что за ублюдок думает, что может встречаться с моей дочерью.
— Тебе не нужно. Я видела его фото на ее телефоне, и у него... у него знакомые глаза.
— Знакомые глаза?
— Глаза Ричарда Грина. Не цвет, а взгляд.
Он замирает, его мышцы напрягаются от моей хватки.
— Что ты только что сказала?
— Ричард, Адриан. Я думаю... нет, я уверена, что он как-то связан с ним, возможно, его сын. Я думала, что мы покончили с этим кошмаром, но как получилось... как получилось, что он снова здесь? Как этот кошмар может быть развязан на этот раз на Анни? Она такая милая и невинная и не заслуживает того, чтобы страдать за наши грехи. Она была опустошена и совершенно разочарована во мне, когда я сказала ей прекратить с ним встречаться. Что если... что если уже слишком поздно, чтобы остановить это?
Адриан обхватывает мое плечо и наполовину несет меня к дивану, где мы садимся.
Его рука медленно, успокаивающе гладит мое плечо, а другая рука вытирает слезы на моем лице.
— Дыши, Леночка, дыши...
Я впиваюсь пальцами в его рубашку и смотрю на него затуманенными глазами.
— Нас наказывают? Так вот почему Анни влюбилась именно в него?
— Наказывать не за что. Ричард был подонком, заслуживающим смерти, и мы ни при каких обстоятельствах не будем переводить вину на себя.
— А как насчет Анни? Я сказала ей, что буду поддерживать ее и любые ее отношения, но я выдернула ковер из-под ее ног при первом же испытании.
— Я поговорю с ней. Она поймет.
— Нет. — Я отстраняюсь от него. — Ты просто скажешь ей, что если она не будет держаться от него подальше, ты причинишь ему боль.
— И это будет правильно.
— Нет, Адриан. Она просто влюбится в него еще больше. В данный момент любое принуждение с нашей стороны только подтолкнет ее в его объятия и испортит наши с ней отношения.
Я вздыхаю.
— Я не знаю, когда она выросла настолько, что даже знает, что такое любовь.
— Позволь мне поговорить с ублюдком, который посмел прикоснуться к моей маленькой дочери, и мы это выясним.
— Ты имеешь в виду, позволить твоим кулакам поговорить с его лицом?
— Единственный подходящий язык в данных обстоятельствах.
— Адриан, нет. Я поговорю с ней. У нас будет разговор, который мы должны были провести вчера вечером, когда я увидела ту фотографию. Она заслуживает правды.
Его темные глаза смотрят на меня с такой заботой, что я тону в них.
— С тобой все будет хорошо?
— Нет, но я сделаю это для Анни.
— Не питай никаких иллюзий. Она не будет счастлива.
— Но она поймет. Наша дочь так выросла. Она больше не тот замкнутый ребенок, который следовал вашим с Джереми приказам, как святым писаниям. Она повзрослела и стала маленькой заводилой.
— Мне это не нравится. — Ворчит мой муж.
Конечно, не нравится. Адриан всегда был чрезмерно заботливым, поэтому ему не нравится знать, что у его малышки растут крылья, которые она будет использовать, чтобы покинуть его.
Но я горжусь тем, как далеко она продвинулась, и тем, как она превратилась в себя настоящую. Что-то подсказывает мне, что изменения в ее личности произошли из-за этого Крейтона.
Анника всегда хотела расправить крылья, но что-то сдерживало ее; было ли это опасение или страх, я не знаю. Но в чем я уверена, так это в том, что она наконец-то смогла жить так, как хотела, а не так, как предполагает ее фамилия.
Адриан переплетает мои пальцы со своими.
— Я буду рядом.
Мое сердцебиение замедляется до спокойного ритма, когда я достаю телефон и отправляю FaceTime своей дочери.
Она берет трубку через несколько гудков, прижавшись к тому, что кажется сиденьем в самолете, с маской на лице, надвинутой на волосы.
Анника всегда была жизнью нашего дома. Солнечным светом, шутницей, ярким светом, которого все мы с нетерпением ждали.
Она — маленькая девочка Адриана, поэтому он упорно отказывается признать, что она уже выросла, свет для теней Джереми и девушка за тщательно скрываемым сердцем Оглы
Этот ребенок, который уже не ребенок, держит всех нас в тисках с момента своего рождения.
Поэтому видеть ее осунувшееся выражение и измученное личико сжимает мое сердце. Она даже не надела одно из своих красивых фиолетовых платьев и вместо него надела безразмерную толстовку и джинсы.
— Мы еще не прилетели, мама. Я напишу, когда мы прилетим.
— Анни, подожди. — Я сглотнула. — Я хотела поговорить с тобой.
— Если речь идет о том, чтобы держаться подальше от Крея, то ты можешь просто забыть об этом. Мне уже исполнилось восемнадцать, и мне не нужно ничье одобрение, чтобы встречаться с тем, кто мне нравится. Я люблю тебя и папу, но я не позволю тебе забрать единственное, что у меня есть.
Адриан пытается взять телефон, но я держу его на расстоянии вытянутой руки, чтобы в кадре была только я, затем сглаживаю голос.
— Могу я рассказать тебе историю?
Она пожимает плечом.
— Если хочешь.
— Помнишь, я рассказывала тебе, что давным-давно я страдала психически? — мой
