вздрогнула от накативших меня воспоминаний, почти ощутила этот жар на коже, этот окутывающий нас страх приближающейся гибели, этот ужас, от того, что сделать ты ничего не можешь, только убегать, поджав хвост.
— Давно ты знаешь? — сдавленно спросила я.
— Александр рассказал мне этой ночью. Немногословен он. Сколько в нем секретов скрыто — одним богам известно, — сказал он с легкой неприязнью, недоверчивость к инквизитору никуда не делась. Почему ты ничего не сказала мне?
Теперь его легкая обида и подозрительность была обращена ко мне. От этого я немного растеряла свою уверенность, но твёрдо ответила:
— Потому что сама не знала, — это не ложь, лишь утаивание незначительной информации. При чем слишком личной, — Он и словом мне не обмолвился о том… О том, кто я такая.
Я чуть не сказать «что» я такое! Уф.
— Поэтому я застряла так надолго, не могла выбраться, совладать со своими возможностями.
Ну, вот! Теперь я оправдываюсь! Этого в плане не было! Злюсь на себя. Я нахмурилась, от чего между бровями пролегла морщинка.
— Ты не представляешь, как я рад видеть тебя живой и здоровой, хоть и немного злюкой, — вкрадчиво произнёс он.
На лице Маля пробилась живая эмоция. Маска презрительного равнодушия треснула, обнажая все эмоции что бушевали внутри: скорбь, боль утраты, удивление, влечение. Его голос гипнотизировал, я стала забывать, что злюсь на его недавнее хамство.
— Ненавижу маки, — сказал он, добивая меня.
Я не хочу на него злиться, я не люблю на него злиться. Даже сейчас, когда он заставил меня чувствовать себя самой одинокой на этой земле, я не хочу.
— Скажи что-нибудь, — требует Король.
— Я приведу Аниту к девяти в тронный зал, — холодно говорю я, напоминая себе, что все изменилось. И дело не только в Аните.
— Она в порядке? — в его голосе искреннее беспокойство, хоть и немного запоздалое.
— Конечно.
Маль делает глубокий вдох и шумно выдыхает, запускает в волосы руку, смотря на тех же волшебных бабочек. Они переливаются золотом; блестят, словно покрыты россыпью драгоценных камней. Затем он делает шаг ближе, оказываясь совсем близко, на расстоянии локтя.
— Я хочу почувствовать настоящее тепло твоего сердца, а не этот сковывающий лёд, — с грустью сказал он, — Ты так изменилась, я вижу в тебе силу духа, ощущаю твою магию, она стала неимоверно крепкой. Но не вижу того тепла, из-за которого сходил с ума.
— Все изменилось, Маль, и все больше не может быть как прежде, — мой голос звучит как-то слишком по-философски.
— Когда мы подписывали магический контракт, никто из нас и не думал, что все может случиться в реальности, было ощущение, что это просто прихоть Королевы, не больше, — раздраженно говорит он.
— Но это случилось! Сегодня коронация королевы, а завтра свадьба, Анита станет твоей женой, Маль! А ты забираешься в мою постель! Что скажет гвардеец? Он уж точно не подумает, что моя постель просто мягче твоей!
— Я не люблю Аниту, никогда не любил.
— Это все формальности.
— Формальности?!
Он схватил мое запястье, сильно сжал, а затем поднёс к своим губам, опаляя своим жарким дыханием.
— Это моя жизнь, это не формальность, Дей.
Он придвинулся ближе, наши колени соприкоснулись. Слишком близко. Раньше это будоражило мое сердце, сейчас … Сейчас я вспомнила прикосновения Александра, его поцелуй. Долгий, будоражащий, сладкий. В этой самой комнате, на этом самом месте. Это неправильно. Пытаюсь отступить, но Маль кладёт ладонь между моих лопаток и притягивает ближе, зарывается в растрепанные волосы губами. Затем целует в губы. Его поцелуй был неистовым, безудержным, требовательным. После такого поцелуя срывают одежду, стонут в губы, дарят наслаждение.
Кладу руки ему на грудь и отталкиваю. Получается грубо.
— Остановись. Прошу.
Его раскосые глаза превращаются в щелки. Я его оттолкнула, задела гордость Короля.
— Не усложняй все, Маль, — добавляю я, обходя его и останавливаюсь у шкафа, — Тебе нужно думать не обо мне, а об Аните. Так правильно.
Кошачьей походкой он двигается ко мне, стоит прямо за спиной, слышу его дыхание, чувствую его кожей.
— Не думай, что я отступаюсь, Дей. Особенно теперь, зная вкус потери и радости от твоего возвращения.
Он выходит из моих покоев, осторожно закрыв за собой двери.
Я со злостью распахнула внушительный шкаф. Чего здесь только не было! Платья со шлейфами и без, шелковые и парчовые, расшитые бисером и золочеными нитками, с жесткими корсетами и практически полностью прозрачные, из тонкого невесомого шелка.
Перебираю тряпки, пытаясь успокоиться. Я не была готова к этому разговору, к его напору. А он не был готов услышать: «Кажется, я влюбляюсь в другого». Между нами осталась недосказанность.
Злюсь на себя за эту слабость, за нежелание причинить ему боль.
Вырываю из шкафа два платья: одно бордовое, изысканное, с красивыми открытыми плечами, струящийся подол, узкий пояс на талии. Второе темно синее, на бретельках, с жестким корсетом, облегающее бедра и высоким разрезом, который оголит почти всю ногу. Бросаю синее платье на мятую постель, второе забираю с собой для Аниты, прихватывая с собой какие-то туфли.
Анита в гостиной, кажется, не спала совсем. Не то что я, дрыхла как убитая! Рассказываю ей, что мы запланировали. Слушает внимательно, старается не показывать волнения. Спокойная, статная. Совершенно не похожая на ту девочку, которую я знала. Выросла, возмужала. От этого стало спокойнее, даже радостно. Впервые на престол зайдут не простые люди, а колдуны. Как это воспримет обычный народ? Примут ли?
Оставляю платье и туфли, завтракаю своим любимым круассаном и когда-то лично собранным чаем из трав. Возвращаюсь в Гааг. Все мои действия монотонные, словно я сделана из камня. Я делаю свою работу. Как это стало просто, будто войти через обычную дверь! А как раньше злилась на себя, не понимая и не принимая.
Сад за окном ожил — щебетали птицы, мелкое зверьё шуршало в кустах, слуги носились туда-сюда, выполняя последнюю подготовку к церемонии. За пределами моей спальни творился хаос. Не теряя времени, облачилась в синее, облегающее платье, собрала волосы в высокий статный хвост, туго натянув волосы, неудобные туфли.
Уверенный стук в дверь. Подхожу, каблуки утопают в ковре. На пороге стоит гвардеец.
— Госпожа, — молодой парень, меньше меня ростом, блондин, лицо молодое, но суровое. Чувствую — колдун, — Я сменщик Самуэля, Эстен, мне необходимо доложить — осталось не более десяти минут до назначенного времени.
Эстен говорил очень серьезно, поэтому облачилась в маску безразличия и сказала:
— Приятно познакомиться с тобой, Эстен. Жди меня в тронном зале.
Парень неуверенно замялся и сказал:
— Мне приказали быть с вами неразлучным.
— Я тебе не доверяю
