у них есть свои преданные поклонники и слушатели. В каждом баре, где выступали «медведи», публика знала песни наизусть и подпевала — это выглядело очень здорово и даже трепетно.
Наблюдая за отцом, я лучше понимала, почему Син согласился на контракт. Руперт Браун занимался тем, что любит, его постоянно окружали люди, а путешествия по миру приносили море впечатлений и позитивные эмоции. Нет, грустный осадок никуда не пропал, но он не мучал, как раньше; я не плакала ночами в подушку, не кусала локти — я приняла выбор Сина. Жаль, что прошло столько времени прежде, чем я это признала.
Даунтаун как всегда во время летних фестивалей был украшен разными гирляндами, вокруг витал дух празднества и веселья. Я смотрела в окно на извивающиеся цветные ленты, пока машина отца ехала в Паркдейл. «Медведей» пригласили выступить на ежегодном фестивале «Edmonton Folk Music», поэтому мы вернулись в родной город. На одном из таких музыкальных фестивалей во Флориде я пересеклась с Киллером, фронтменом группы «Fhantom». Кто знал, что мы случайно столкнемся, и между нами завяжется разговор.
Тогда мы болтали всю ночь напролет, смотрели на звездное небо, пили пиво, жевали хот-доги и уличную еду. Он ничего не спрашивал о «Потерянном поколении», Сине, и мне не пришлось снова вспоминать то, о чем я старалась не думать. Мы обсуждали все на свете, не касаясь темы любви и отношений. Сидя под ночным открытым небом на прогретой земле и слушая доносящуюся музыку, я видела перед собой простого парня, а не рок-звезду мирового масштаба, по которому сохнет куча девчонок.
— Когда попадаешь в шоу-бизнес, теряешь одну важную вещь — свободу, — его красивых губ коснулась мечтательная, но немного грустная улыбка. — Постоянно находишься под наблюдением прессы и фанатов. Но ужаснее всего другое, — он делает паузу и чуть тише говорит: — Я не могу смотреть на лица поклонников, потому что вижу в их глазах какую-то ненормальную «любовь», которую они придумали себе сами. Я пою, глядя в одну точку, не ощущаю той радости, которую видел на твоем лице — ты была по-настоящему счастлива, когда пела.
Я не знала, что ответить. Не могла подобрать правильных слов, поэтому промолчала, наблюдая за огнями ярмарки и открытой сценой, где выступали исполнители. В тот момент накатила невероятная грусть: станет ли Син таким же? Потеряет ли он «вкус», «любовь» к тому, что делает, как это случилось с Киллом? Счастлив ли он сейчас? Но я сама ответила на вопросы: Син Эванс без Гибсона, без группы — не Син Эванс. Нет, его жизнь навсегда связана с музыкой.
После этого мы периодически переписывались и созванивались с Киллом. Я не могла дать нашим отношениям точного объяснения. Дружеские? Нет, странные. Я чувствовала себя легко и непринужденно, общаясь с ним, у нас всегда находились темы для разговоров. Но я боялась снова ошибиться, поэтому держала дистанцию.
Я задавалась вопросом: зачем ему такая, как я? Он красивый, известный парень, по нему сходит с ума множество девушек. Вряд ли Киллер носит «колпачок целомудрия», но все же продолжает общение со мной. И все-таки я рада, что мы встретились вновь. Возможно, Килл тот самый «клей», о котором говорила мама?
Я сидела на веранде с лэптопом в квартире отца под ласковыми солнечными лучами.
— Ну, здравствуй, моя любимая подружка, — появилось на экране лицо Тинки, с язвительной улыбочкой на губах.
Улыбаюсь от уха до уха, видя знакомую физиономию. Чемптон остается прежним, что и делает его таким милым и особенным для меня. Старый добрый друг, который всегда рядом, даже, если между нами тысячи километров.
— Все меняется, но только не ты, — весело произношу и ставлю ноутбук на плетеный столик.
— Еще бы, — хмыкает Тим, играя бровями. — Но вот тебя точно не узнать. Каждый раз звоню, а ты все краше и краше, Браун. Неужели, звездулька номер два постарался, поэтому ты выглядишь такой посвежевшей?
Тинки знал о моем общении с Киллом, но продолжал свои подколы. Он не верил, что «такой звездун» может просто общаться, не лапая и не намекая на что-то большее.
— Это все чистый воздух, полезная еда, солнышко и…
— Да ладно, не заливай, — хохочет Чемптон, перебивая, а я закатываю глаза. Так и чешутся руки дать ему подзатыльник, жаль, этот засранец далеко. — Хорошо, хорошо, — переводит дыхание Тинки и кривляется, — на самом деле, я хотел предупредить, что у меня не получится прилететь на твой день рождения.
— Что? Но почему? — поднимаю удивленно брови. Я рассчитывала, хотя бы в этом году отпраздновать вместе. Так давно не виделись…
— У меня тут завал, Джи, — вздыхает друг, подпирая голову рукой. — Скоро будут сниться колбы и формулы, я весь пропах разными химикатами. От меня шарахаются девушки…
— Представляю, какой там «аромат» исходит, — кидаю насмешливо и ловлю его обидчивый взгляд. — Прости, но ты сам выбрал будущую профессию.
— Да, спасибо, я в курсе, — язвит в ответ Чемптон. — Мне все нравится, но я там торчу с утра до ночи, иногда даже ночую на диване.
— Гением быть сложно, — протягиваю, косясь на него, и снова тихо смеюсь.
— Как планируешь отмечать свой двадцать второй день рождения?
— Карлейл выступает с группой в этот день в Эдмонтоне и пригласил меня, — пожимаю плечами.
— Карлейл, — передразнивает друг, а я показываю неприличный жест. — Могла бы сразу сказать, что у тебя есть звездная компания, и ты не заскучаешь.
— Он не знает, что у меня день рождения. Поэтому я схожу на концерт и потом покажу ему город.
— Звучит очень скучно, Браун. Даю зуб, он рассчитывает на что-то большее, чем просмотр достопримечательностей Эдмонтона.
— А я думаю, что тебе не стоит совать свой нос туда, куда не надо, — приподнимаю бровь, показывая всем видом, что эта тема закрыта.
— Ты разбиваешь мое хрупкое сердце, — издает «печальный» вздох Тинки. — Мне уже надо собираться на встречу к пробиркам и химикатам, так что до завтра, Джи.
— Пока-пока, ничего не взорви, Нобель, — машу рукой и отключаюсь.
Я делаю еще несколько звонков, которые касаются рабочих моментов и фестиваля, где выступает «Polar bears». Пишу сообщение маме, о том, что уже в Эдмонтоне и захожу на кухню, доставая из холодильника холодный зеленый чай. Мой смартфон издает звук входящего сообщения, которое я сразу же читаю и бегу открывать дверь.
— Карлейл! — встречаю с радостной улыбкой парня. — Вот так сюрприз!
Сдергиваю с него кепку и солнцезащитные очки, встречаясь с искрящимися серыми глазами.
— Не притащил за собой «хвост»? — насмешливо спрашиваю, закрывая дверь.
— Нет, я же в этом профи, — кидает он исподлобья
