до мельчайших подробностей, заменили бы фантасмагорические картины из подсознания, что в конечном итоге привело бы к ещё более красочным путешествиям, ещё более странным континентам, мирам и вселенным. К ещё более горячим похвалам от обожаемой мрази и бессердечного рабовладельца.
Но те же алгоритмы рабской подобострастности, намертво отпечатанные в его сознании, те установки, на которые я так надеялся, сослужили дурную службу. Стоило увидеть Эгора наяву, как жирный ублюдок начинал действовать в полном соответствии с известной пословицей: «Лучше воробей в руках, чем голубь на крыше».
Услужливый пёс, получив очередной пинок от хозяина, начинал лишь сильнее жаться к бьющей его ноге. Нриз, увидав Эгора, тут же отбрасывал все устремления и все силы бросал на исполнение приказов. Которых, впрочем, не следовало.
Я понимал, что процесс не будет быстрым, но подобного внезапного препятствия не ожидал. Вскоре пришло осознание - если не убрать главный мешающий фактор, то о достижении цели не стоит и мечтать. Недели, месяцы и годы нашёптываний и убеждения смогут быть уничтожены одним неосторожным словом.
К тому же всплыла неожиданная опасность. Обо всех своих снах Нриз докладывал Эгору. И с каждым разом у меня появлялось ощущение, что вот-вот и ауф Каапо решит действительно выслушать своего раба, отнесётся к нему не как к тупому предмету обстановки, а как к личности. Попытается вникнуть в душевные терзания, выяснить, что же на самом деле происходит, а затем и помочь.
Каждый раз, когда Нриз бежал делиться горестями, у меня появлялось ощущение, что мы с госпожой шагаем по тоненькой ниточке над бездонной пропастью. И что стоит лишь подуть малейшему ветерку, стоит ниточке чуть ослабнуть – и мы оба погибнем. Вернее, погибну лишь я, а Ирулин вновь вернётся к роли куска мяса, прибитого к алтарю, генератора, исправно поставляющего ублюдку поток силы. Ни у неё, ни уж тем более у меня, не было никакого способа защититься.
К счастью, проблема как возникла, так и пропала. Нриз проявил потрясающую воображение бесцеремонность, вламываясь к ауф Каапо в самые неподходящие моменты. И того подобное поведение настолько достало, что он отдал приказ, не допускающий двойного толкования, безусловный запрет. Не говорить о снах. Лучшего подарка ублюдок не смог бы придумать и специально.
Опасность разоблачения отступила, но, увы, главная проблема осталась.
- Я не знаю, что делать! – поделился я своими горестями с Ирулин. – Он вроде бы меня и слушает, но стоит увидеть эту тварь, как тут же всё приходится начинать сначала.
В глубине души я понимал, каков именно будет ответ. Но как сильно бы я ни желал свободы, ещё больше не желал платить положенную цену.
Богиня видела мои сомнения, она смотрела мне в глаза с любовью и пониманием, каждый её жест и выражение показывали одобрение и поддержку. Но я, её паладин, не желал пойти подобным путём. Это мне казалось чернейшим предательством, вопиющей неблагодарностью.
- Ты знаешь, - просто сказала она. – Просто не хочешь.
- Но госпожа! Я не могу! Моё служение вам…
Она сделала короткий шаг вперед и заткнула меня, приложив изящный палец к моим губам.
- Твоё служение не имеет к этому никакого отношения. Наша связь неподвластна расстоянию, будь то мили, континенты или даже миры. Ты всегда рядом со мной, где бы ни был и как далеко бы не завёл тебя твой путь.
- Но таким образом я брошу вас! Оставлю вас в беде! Мне хотелось бы думать, что мы сможем уйти вместе, но ублюдок ауф Каапо защитил свою самую главную ценность! Я присутствовал при ритуале, помогал в его подготовке, но без возможностей Нриза, без его разума и памяти ничего не могу сделать!
Ирулин печально улыбнулась.
- Ты должен уйти. Здесь, в Цитадели, у тебя не получится стать самим собой. Даже если мой тюремщик уйдёт, в этом месте слишком многое будет о нём напоминать. Ты знаешь, что должен делать.
- Думаю, если Эгор отправится в очередное путешествие, я смогу убедить Нриза покинуть Цитадель. Это будет небыстро и тяжело, но возможно. И я приложу все усилия, чтобы вернуться, чтобы вас спасти. Но вы знаете, что я представляю собой в реальном мире. Старый. Жалкий. Никчемный.
Богиня, услышав мои слова, нахмурилась. Облака вокруг заволновались и потемнели, переливы стали резкими и хаотичными. Среди их клубов стали проскакивать короткие молнии.
- Мой паладин никогда не будет никчемным! – гулким божественным голосом объявила она. – Я знаю, что ты можешь не преуспеть, понимаю, что шансов вернуться у тебя очень мало. Ты желаешь мне свободы и счастья, но не осознаёшь, что точно также свободы и счастья тебе желаю и я! И даже если ты просто сможешь жить полноценной жизнью, найти друзей, соратников и возлюбленных, вырваться из этого маленького мирка, чтобы повидать большой мир – я буду счастлива. Паладин верно служит своей богине, но эти узы не односторонни! Богиня точно так же служит своему паладину.
Туманные крылья закрыли собой всю Вселенную, серебристые волосы струились яростным бесконечным потоком, оранжевые глаза горели неземным светом, а фигура в туманном платье выросла, превзойдя даже свои обычные исполинские размеры. Я почувствовал себя песчинкой у подножия горы, муравьём, разглядывающим небоскрёб. Ребёнком, которого отчитывает мама за сказанную глупость. Но я упрямо стиснул зубы и твёрдо встретил сияющий взгляд.
- Я не брошу вас, госпожа. Буду с вами всегда, до своего последнего дыхания. Буду верно служить вам, какое бы расстояние нас ни разделяло. Я уйду, но обязательно вернусь. Буду хвататься за каждый шанс, использовать каждую возможность, ловить за хвост удачу и выгрызать победу из даже самых безнадёжных ситуаций. И я обязательно вас освобожу! Я, Ульрих Зиберт, паладин самой милосердной богини, закрытым оком и туманным крылом, цветком каралии и пером ночного странника, клянусь
