я вспоминаю тот вечер, как мы трое говорили ни о чем и даже смеялись, пока солнце, ненадолго показавшись из-за низко висящих облаков, наконец не скрылось в Гралльском море. Как же велик соблазн описать все в мельчайших подробностях и сохранить на бумаге те счастливые моменты.
Однако некоторые воспоминания я все же оставлю при себе.
* * *
Той ночью мне снилась одинокая каменная сторожевая башня, стоявшая на бескрайней белой равнине. Сама того не желая, я подошла ближе, хотя страшилась ее до глубины души.
Эта башня уже снилась мне прежде, однако я никак не могла вспомнить, когда именно. В прошлый раз я так и не переступила порог.
Но теперь вошла.
Внутри я увидела каменную винтовую лестницу. С вершины башни доносился чей-то голос, и я страшно не хотела подниматься туда, но остановиться у меня не получалось. Ноги, налившись свинцовой тяжестью, переступали помимо моей воли, шаг за шагом, словно я оказалась под действием какого-то заклятья.
Очутившись наверху, я узнала голос – тот принадлежал сэру Отмару Фросту. Он стоял у амбразуры и глядел на равнину. Вдалеке брел одинокий черный силуэт, который медленно, но неумолимо приближался к нам. У ног сэра Отмара лежал обугленный труп женщины, покрытый волдырями.
– Отец Времени – суровый покровитель, – говорил сэр Отмар. Других слов он не произносил. Лишь твердил одно и то же, как заклинание, не отрывая глаз от далекой черной фигуры. Я знала, что к нам идет Муфрааб.
Меня замутило от страха. Схватив сэра Отмара за руку, я развернула его к себе и ахнула: его губы были синими, а лицо – столь же белым, как бескрайняя равнина, которая нас окружала. Его сюрко был перемазан замерзшей кровью, и я почувствовала, что он сам холоден как лед.
– Отец Времени – суровый покровитель, – повторял сэр Отмар, словно безумец. Его глаза были выпучены от страха, и мой собственный ужас, от которого я уже лихорадочно тряслась, возрос многократно.
– Что это значит? Что это значит? – крикнула я. Затем вновь повернулась к равнине, но там уже никого не было.
Моя кровь превратилась в лед.
Неожиданно сэр Отмар прервал свой бред и уставился мне в глаза.
– Плут оставил на тебе свою метку, девочка, – сказал он.
Я обернулась и увидела, как Муфрааб взбирается на последние ступени сторожевой башни.
Меня охватил столь примитивный ужас, что я даже не могла закричать.
В последний миг я услышала крик грача. А затем все погрузилось во тьму.
XXII
Расставляем капкан
«Люди часто презирают служителей закона и злословят об их ремесле. Однако я, как ни странно, почти не слышал, чтобы на них жаловались обитатели городских тюрем».
ПРАВОСУДИЕ ЭРМЕНРИХ БАДУРАД
Когда меня разбудили, уже наступило утро.
Не в первый раз за жизнь я, проснувшись, увидела в моей спальне Вонвальта. Он сидел, слегка запрокинув голову, и храпел; на его шее висел медальон с образом Олени – драэдического бога с головой оленя, – а у ног лежал «Гримуар Некромантии». Внезапно я поняла, что проснулась не в той комнате, где легла спать, – эта спальня была намного лучше обставлена, находилась на углу здания и имела два больших решетчатых окна, которые выходили на разные стороны. Через одно из них я видела необъятный простор Гралльского моря, лениво поблескивавшего в лучах утреннего солнца, и легкую рябь на нем, поднятую бризом. В изножье кровати спал Генрих, его огромная черная грудь медленно вздымалась и опадала.
Казалось, что кошмар приснился мне тысячу лет назад. Я отчетливо помнила все, что произошло в нем, но больше не испытывала того леденящего ужаса. Подобно осе, которой удалили жало, сон больше не страшил меня.
Я внимательно осмотрела себя. Ощупала конечности, натянула кожу в разных местах, извернулась, чтобы проверить каждый дюйм тела, но так и не смогла найти никаких новых отметин, порезов, синяков или других изъянов, которых бы не было, когда я ложилась в постель. Ничего не изменилось, но, пока я спала, что-то явно произошло, и, судя по медальону и гримуару, это что-то имело отношение к магии. Я представила себе безумную сцену, подобную той, что видела в Долине Гейл, когда погиб Фенланд Грейвс, и содрогнулась.
В моей голове роилась тьма вопросов, однако я все еще не желала говорить с Вонвальтом… более того, я избегала его на протяжении почти всего путешествия на юг. И все же я не могла тайком ускользнуть из комнаты, ведь вполне возможно, что ночью сэр Конрад спас мне жизнь, и было бы крайне неучтиво просто уйти. Поэтому я для начала оделась, затем прокашлялась, громко стукнула кружкой эля, которую оставили для меня рядом с кроватью, и начала шуметь, пока он не проснулся.
– Хелена, – сказал сэр Конрад, сонно моргая. Его рука сразу же потянулась к медальону на шее, он вздрогнул и сел. – Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?
Я недоуменно кивнула.
– Кажется, да. Мне приснился ужасный кошмар.
– Если бы только приснился, – коротко пробормотал Вонвальт, поднимая с пола «Гримуар Некромантии» и проверяя, что застежка на месте. – Что ты помнишь?
Я призадумалась. Мне казалось, что вспомнить весь пережитый во сне ужас будет нетрудно, однако у меня уже едва получалось вызвать его из памяти. Я рассказала Вонвальту все, что смогла, – о башне, о бескрайней белой равнине, о том, что видела сэра Отмара, и, наконец, о Муфраабе. Я помнила, что изначального духа нельзя называть по имени, однако Вонвальт все же перебил меня, словно я так и не усвоила тот урок:
– Полагаю, ты не знаешь, что произошло ночью?
Я покачала головой.
– Конечно нет. Откуда? Ведь я спала.
Вонвальт поджал губы.
– Твои крики разбудили половину города. Так что будет лучше, если сегодня ты не будешь попадаться никому на глаза. Рыбаки – народ суеверный, а мы не хотим привлечь к себе больше внимания, чем уже привлекли.
– Неужели они станут сторониться меня из-за одного кошмара? – возмутилась я. – Мне думалось, что они смелые люди. Сколь малодушными нужно быть, чтобы испугаться визгов одной девицы?
Вонвальт откинулся на спинку стула и приложил к губам указательный палец. Он долго молча смотрел на меня, явно что-то взвешивая в уме. Мне было не привыкать к его молчанию и долгим размышлениям, и я знала, что мешать сэру Конраду не стоит; однако в тот раз его пристальный взгляд и странное поведение встревожили меня настолько, что я спросила:
– Что? Что случилось?
Наконец он ответил:
– Хелена, я не хочу тебя пугать.
– Ну уж нет, – возмутилась я. – Что произошло ночью? О
