На блюде в три этажа были уложены дикие птицы. Даже не уложены, а рассажены в самом живописном порядке, как будто собрались на вечеринку. Здесь гнули шеи лебеди, разевали клювы фазаны, раздували грудь куропатки. Младшая никогда бы не поверила, что птиц можно кушать вместе с перьями, она даже решила, что все это чучела для украшения стола.
Распахнулись двустворчатые двери, здоровенный татуированный мужик, больше похожий на мясника, чем на глашатая, что-то проорал в потолок. Один за другим, звеня громоздкими украшениями, в залу вплывали соседи баронессы Ке.
Семь правящих домов королевства Инвернесс собрались под сводами фамильного броха Ке. Супружеские пары, величественные, разукрашенные вроде бы похоже, но каждая татуирована на свой лад. Мужчины в меховых безрукавках, с оскаленными волчьими мордами на мохнатых шапках, и дамы в зеленых закрытых платьях, в плащах, подбитых черной куницей, с посохами, увешанными амулетами. В каждой паре мужчина вел свою баронессу под руку, но не так, как это принято у обычных людей.
Анка сразу приметила разницу. Каждый из баронов носил на левой руке длинную сафьяновую перчатку и несколько браслетов поверх нее. Правая рука в толстой кожаной рукавице, обшитой бронзовыми пластинами, придерживала одновременно рукоять короткого меча и полу широкого плаща, укрывающего спины обоих супругов. Меднолицые соседи поочередно раскланивались с хозяйкой, с хозяином и с гостями. Женщины легонько соприкасались кончиками пальцев, мужчины гремели ножнами. Позади каждой пары возникал молодой, то ли слуга, то ли оруженосец, раскрашенный в цвета своего дома. Принимал перевязь с двумя мечами, плащи, волчьи шапки и удалялся в переднюю, где для прислуги был накрыт отдельный стол. Разоблаченные гости вели себя достаточно развязно, смеялись, споласкивали руки и с интересом поглядывали на обычных. Пожалуй, Мария, с ее великанским ростом, их занимала гораздо больше, чем виновница торжества. Досточтимый Фибо, тряся гривой, еле успевал кружить между вновь прибывшими, дабы никого не обделить вниманием союзного королевства.
— Садитесь, садитесь. Анка, не сюда, — в ухо ей зашептал Бернар. — Твое место не здесь, а возле баронессы!
Хранительницу традиций с почетом усадили между двумя пожилыми баронессами, закутанными в куньи стеганки. На груди у каждой висело не по три, а штук по шесть инкрустированных блюдец с руническими письменами. Знатные дамы вальяжно переговаривались, щурились на огонь в очаге, по капле цедили вино. Младшей все меньше нравилось образовавшееся столпотворение. Словно все чего-то напряженно ждали, но скрывали от нее.
— Но я не могу там сидеть! — заупрямилась она. — Кто мне переведет?
— Не беспокойся, нам разрешили переводить! Просто мы не должны сидеть вместе, это не принято. Ты должна находиться рядом со своим отцом.
— С моим отцом? — до Анки не сразу дошло. Она позволила увести себя и усадить на высокий стул, застеленный мягким мехом, по левую руку от баронессы Ке. Бернар издалека помахал ей рукой, а Мария ободряюще показала большой палец.
— Классно смотришься, только раскраски не хватает, — сострила наездница, отрывая здоровой рукой кусок куропатки.
Поднялся барон Ке. Разговоры стихли, стало слышно, как слуга ворошит поленья в разгорающемся камине, как перекликаются егеря, и мычит скотина на вечерней дойке. Первым делом барон выразил почтение своей теще, затем почившей матери, затем переключился на уважаемых соседей и долго перечислял титулы и заслуги семи правящих домов, съехавшихся сегодня вечером в брох Ке. По тому, как взгляды угрюмых дворян скрестились на ней, Младшая догадалась, что хозяин дома перешел, наконец, к предмету обсуждения. Впрочем, кушать никто не прекратил. Челюсти методично двигались, наполнялись кубки, место мясных заняли рыбные блюда.
— Мы обсудили вопрос с Его ученостью, посланцем Капитула, также с держателем верительных грамот короля отрядных и поверенным из народа пикси. К великому сожалению, среди нас в трудный момент не было послов от вольного Абердина и Ольстера, равно как и послов от народа клури каун и от охранных гоблинов Йоркшира.
— О господи, — прошептала Мария, внимательно слушавшая перевод. — А это еще кто такие?
— Тсс...
На противоположном конце стола кто-то громко рыгнул. Анка все равно не разобралась бы среди двух десятков одинаковых родственников баронессы. Проявляя изрядный аппетит, молодые люди обоих полов интенсивно поглощали жареную косулю.
— Но Темный двор не удастся убедить. Их колдуны не продадут волшебного коня девственнице, не прошедшей Ритуала имени. Герцоги Подвала слишком боятся жрецов Священных рощ, которые запрещают обычным пересекать Логрис.
По залу пронесся недовольный ропот. Лорд Фибо увлеченно обгладывал заячью ногу, словно речь шла не о нем.
— Я прошу прощения, — приподнялся один из баронов. — Они не желают продать коня девочке, потому что она обычная?
— Нет, ни в коем случае, — посланник Темного двора оставил зайца в покое. — Нашим колдунам все равно, к какой расе разумных принадлежит покупатель. Тем более что кони все равно бросят вас и вернутся в Логрис.
— Как это «кони нас бросят»? — завелась Мария. — Я не первый день живу на свете, но что-то не припомню лошадь, которая бы по своей воле меняла хозяина.
— Это не обычные лошади, — усмехнулся Фибо. — Порода Туата-де-Дананн выведена от потомков Кэлпи, озерных демонов, и лучших кобылиц Логриса. Много поколений Добрые Соседи сохраняют в тайне секреты их дрессировки и содержания. Их поят особой водой из подземных озер, их кормят только злаками, выросшими на кладбищах, им добавляют в пищу такие травы, от запаха которых обыкновенная лошадь сошла бы с ума.
— Ходят слухи, что их кормят не только злаками, но и кое-чем похуже, — вставила одна из титулованных женщин.
— Например, порчеными младенцами гоблинов, — проскрипела из угла старая баронесса, теща славного Ке.
Анку передернуло. Она представила себе лошадь с длинными желтыми зубами, рвущую на части голенького ушастого мальчика. Нет, такого не может быть, чтобы лошадки кушали людей, это обман. Но память тут же услужливо подкинула ей другую картинку. Анка невольно покраснела, вспомнив, как восхитительный незнакомец с персиковой кожей и шелковыми волнистыми волосами едва не уволок ее на дно реки.
Разные встречаются лошади, вот как!
— Кони сами вернутся в Логрис, и вы не сможете их удержать, — отчеканил темный фэйри. — Но Туата-де-Дананн не носят на себе детей. Только взрослых людей, способных отвечать за будущее и настоящее. Проблема не в девочке. Фэйри Светлого двора делают вид, что забыли об убийствах, совершенных ими на Ферме-у-Ручья! Я напомню.
В зале поднялся шум.
— О чем это он? — Анка перегнулась через тетю Берту, подергала Саню за рукав. — Переведите же мне, я ничего же не понимаю!
— Он говорит о старом договоре между нашими дворами, — неохотно откликнулся сибиряк. — Когда Неблагий двор покидал Верхний мир, наши прадеды, верь-не-верь, подписали договор, что никогда не приведут в Изнанку обычных. Так случилось, что погибли две обычные девушки. Как сказать... это запутанная история. Девушки были влюблены в парней Темного двора, а те порвали со своими финами и вернулись за невестами в Верхний мир. У самой Фермы их догнали и убили. Всех четверых убили. Сейчас, верь-не-верь, никто не может утверждать, чьих рук это убийство. Возможно, всех четверых пристрелили обычные охотники, посланные в погоню родителями девушек. Только у нас с Темным двором отношения совсем порвались.
