просто и ясно, чтоб я видел, чего тебе хочется.
31. О саможалении и самоугодии
Пишешь: «Лютейший враг саможаление не отступает от меня, устрашая, что заболею, если буду строго к себе относиться. Отчего и плода никакого не вижу. Очень жалею о сем; но не знаю, какие меры принять против этого врага моего. Прошу молитв».
Саможаление — враг. Не оно, а сам ты. Ведь сам себя жалеешь; кто же виноват?! Сам себя жалеешь, сам себя и разжалей, и делу конец. А ты прикидываешься, будто саможаление пришло откуда-то со стороны и тебя насилует. Совсем не со стороны пришло; оно твое собственное, доморощенное чадо, или ты сам, прикидывающийся насилуемым и лукавящий пред тобой самим, — лукавством злейшим и пагубнейшим из всех лукавств.
Грех, живущий в нас, — корень и источник всех грехов, — есть самость, или самолюбие. Первородные дщери его суть саможаление и самоугодие. Чрез первое он всегда приводит ко второму и устрояет порядок и характер жизни, противоположной богоугождению. Не подумай, что это образ жизни явно грешной. Нет! Эта жизнь исправна, только вся ведется из-за самоугодия. Саможаление и самоугодие допускают дела, относящиеся к богоугождению, но под непременным условием, чтоб они не нарушали их покоя, или и их питали. Таким образом, иной и благочестив и добродетелен, а между тем опутан самоугодием. Такие услышат на суде: Не вем вас (Лк. 13, 27). Хорошо, что ты хоть видишь в себе саможаление и готов восстать против него. А другие совсем этого не видят. К тебе и обращу речь, чтоб воодушевить тебя на прогнание сего врага твоего.
Из твоих дальнейших слов я заключаю, что ты неважными считаешь действия, допускаемые по саможалению и самоугодию. — Тут у тебя большая ошибка. Действия такие, сами по себе, точно, бывают не важны; но нельзя сказать, чтоб неважно было присутствие в душе твоей саможаления и самоугодия. Ибо что оно значит? Значит, с первого взгляда, что самоугодие у нас с тобой сильнее богоугождения, хоть мы положили угождать Богу и думаем, что делаем так. Положили мы то и то делать, созвав то нужным в деле устроения спасительной жизни, и потому угодным Богу; и потом отказываемся от этого, не почему другому, как потому, что жаль себя, жаль от сна отнять нечто, жаль пищи немного не добрать, жаль потрудить себя, и подобное. Если б приходилось пожалеть только себя, и больше ничего! А то бывает так, что, пожалев себя, оставляем дела, какие по совести сочли нужными для себя в деле спасения. Следовательно, в этих действиях мы переходим от богоугождения и содевания спасения к самоугодию, то есть действуем поперек того, как положили действовать. Как совесть знает о нашем решении, то сейчас же и начинает укорять нас в неверности самим себе, измене себе.
Стыдно становится пред собой, и покой внутренний пропадает. Как быть? Иной, сознав свою оплошность, тотчас восстановляет первое решение не потворствовать себе, и полагает вперед никак не поддаваться внушениям саможаления. А другой, по вялости воли, от того же саможаления заимствует самооправдание и извиняет себя то случайным разнемоганием, то разными делами, то надобностью послабить себе немного, чтоб не изнемочь. Он сам видит, как эти опоры к извинению себя хрупки, однако ж не отказывается уговаривать совесть свою не тревожиться и его не тревожить. — И вот лукавство пред самим собой, злейшее всех лукавств, корень всех наших грехопадений. — Что же совесть? — Совесть сначала постоит, а потом смежает уста свои. Ведь сам он хозяин. Что с ним поделаешь? Покоя, однако ж, она не дает. Предстоит необходимость заглушить ее голос. Чем? Отклонением внимания на внешнее, чтоб не быть у себя дома, — то есть пойти погулять или поговорить о ком, и подобное. И пошли развлечения за развлечениями. Они принесут плод — равнодушие к делу спасения и потерю страха Божия. Авось-небось! И стал человек жить как живется, спустя рукава. Так вот видишь, как немаловажны действия поблажки самоугодию и саможалению? Почаще смотри на эти последствия и черпай из такого смотрения воодушевление против сих врагов.
Откуда берется у самоугодия такая сила, что и по решимости содевать свое спасение оно успевает склонять на дела свои? Я думаю, от того, что в первоначальном решении допущена неполнота. Оно было неполно и не совсем решительно. При образовании его имелось в виду спасение и получение Царства Небесного; а жертвы и труды, требуемые для сего, не были взвешены, или даже и рассмотрены. Оттого, как только потребовались они, мы и храмлем. Думалось, что все легко пойдет; а оно не пошло легко, как и нейдет ни у кого. Чаяли мы и Царствие получить, и покойно жить, всласть себе, — что не совместимо. У святых подвижников и говорится всюду, что, кто хочет как должно идти путем спасения, тот должен определить себя на смерть, не на какие-либо лишения ничтожные, а на лишение даже самой жизни, — чтоб стоять в начатом до положения живота. Кто так полно решается, в том саможаление подступа не имеет. Почему, если хочешь не поддаваться саможалению, возвратись к началу доброго решения твоего, — дополни недостающее в нем. Если ты поддаешься саможалению, то еще не отвергся себя. Если не отвергся себя, то еще и шагу не сделал по пути вслед Христа Господа. Только мысли и речи у тебя были об этом; а дело еще не последовало. Я разумею то, как сему делу надлежит быть внутри тебя.
Не подумай опять при сем: авось-небось, как-нибудь проплетусь. Нисколько не проплетешься, а будешь толочься на одном месте. Сам же говоришь, что успеха никакого в себе не видишь. И не жди его, пока есть саможаление. Не случалось ли тебе видеть электрическую машину? Если видел, то, конечно, знаешь, что электричество, посредством трения возбуждаемое, собирается в медный цилиндр; и его может набраться так много, что убьет, если неосторожно прикоснуться к цилиндру. Но если от цилиндра спустить медную же цепочку до земли, то электричества нисколько не соберется, хоть до поту верти колесо. Вот что есть эта цепочка, спущенная до земли, то есть самоугодие и саможаление. Сколько ни трудись, они не дадут образоваться в душе ничему духовному. Весь плод трудов они будут поедать и уничтожать.
То правда, что саможаление и самоугодие не всякого ведут прямо к видимо худой жизни, но тем не менее всю жизнь делают бесплодной. Кто страдает ими, тот ни тепл, ни хладен, ни то ни се. А таким в
