платье, и вместе с ней в столовую просочился легкий, но достаточно нежный, тонкий аромат пионов. Лицо,как всегда, прозрачное, не тронутое ни одной эмоцией. Полуулыбка, скорее, предназначалась самой себе.
Она осмотрела нас всех и не торопилась занять свое место. Я отвернулась от нее и сделала вид, что не заметила или не придала ей значения. Мне казалось, если она встретится со мной взглядом, то сразу поймет, что я знаю если на всю, но хорошую часть ее тайны.
– Думаю, Рональд лучше знает, но он не расскажет нам ничего, поскольку это тайные дела королевства, - буркнул Бертон и посмотрел на жену. Видимо, и он краем глаза видел ее, но не хотел менять атмосферу в комнате, тему беседы. Бертон помог ей присесть, но тут же отвернулся, и снова уставился на брата.
– Да, ты прав, у меня нет для вас ничего, что я мог бы рассказать. Поэтому, мне приходится лишь слушать, - ответил Рональд и потянулся к стальному фужеру, красиво оформленному камнями. Я посмотрела в свой такой же и чуть не задохнулась от радости – это был глинтвейн. Запаха апельсина я не обнаружила, но лимон вполне замещал его.
– Анна, у вас прекрасные духи. Никогда не слышала ничего лучше, - брякнула я, стараясь хоть о чем-то заговорить с этой «белой и пушистой» притворщицей.
– Думаю, вам, просто, негде было их услышать, дорогая, - как-то слишком заметно для всех, свысока ответила воровка денег.
– Да, они, вероятно очень дорого стоили. Я и правда, нигде не была дальше своего дома, поскольку моя матушка планировала отдать меня в монастырь, но теперь, думаю, у меня все впереди! – улыбнувшись ей самой своей беспечной улыбкой, ответила я.
– Да, дорого, милая Розалин, дорого. Давайте уже примемся дарить подарки, - она явно хотела поменять тему, и закончила предложение с улыбкой.
– Давайте, - Бертон рад был, что тема духов закрыта. Так как лицо его заметно посерело, когда я спросила о цене парфюма. Он встал, и тут же в столовую вошли слуги с красиво упакованными в бумагу свертками, перевязанными лентами.
– Это вам, дядюшка, и хотим, чтобы вы в ту же минуту открыли и примерили, - Анна взяла один из свертков, протянула его Элиоту, и стала помогать ему срывать бумагу.
Там оказался прекрасный шерстяной френч. Темно-синий цвет, который в нашем мире принято называть «адмирал» словно создан был для подобного вида пальто. Элиот снял свой мундир, который он считал необходимым носить во все праздничные дни, передал слуге, и я увидела, как он на самом деле худ.
– Теперь мне точно придется дожить до весны, чтобы хоть раз выйти в нем на приемы, иначе, один из вас будет носить его после моей смерти, - хохотнул он, махнул слуге, чтобы тот убрал мундир, и прямо в нем, расстегнув пуговицы, присел за стол.
– А это вам, - махнул он ладонью в сторону двери, и слуга принес два свертка, в которых оказались хорошие меховые сапоги, на вроде унт, которые я видела раньше на своем деде. Когда он еще выходил на улицу, именно в них он откапывал свой гараж, и говорил, что в таких сапогах можно даже на крайний север.
– Дядюшка, ты все предусмотрел для того, чтобы мы полюбили охоту с тобой, - в голос, перебивая друг друга радостно завопили взрослые для этого племяннички. Они принялись друг за другом целовать дядюшку.
– Для женщин у нас одинаковые подарки, и мы решили сделать вам не несколько от каждого из нас, а общие, и, надеюсь, вы сейчас завизжите от радости! – Элиот заговорщицки шептал, косясь на мужчин, и мне стало действительно интересно – что же такое они могли придумать.
– Не может быть, дядюшка, это же просто великолепно, Анна разорвала бумагу первой, и я как бы не старалась не смотреть, не смогла устоять и повернула голову.
Анна вытаскивала из бумаги плед. Да, мой плед с помпонами, которые вяжутся в моем доме. Я разорвала бумагу и вынула точно такой-же – оттенок нежно розового, не того противного и пошлого, а пыльного розового, который стал модным теперь и в этом мире.
– Элиот, Рональд, Бертон, я даже не могла мечтать о таком подарке! – я старалась играть максимально ошарашенную подарком девушку, но, Анну я не перещеголяла. Все же ее радость была более явной.
– Будьте всегда вот такими, девочки! Улыбайтесь и смейтесь, - Элиот радовался больше нашего, и я вдруг увидела в нем еще одну прекрасную черту – он любил делать подарки.
– Дядюшка, мне сказали, что очередь за ними стоит на три месяца, и раньше никак не купить, даже если заплатить втридорога, - Анна накрыла пледом плечи, и гладила его не переставая. Подарок явно нравился ей.
– Флора, та женщина, что познакомила меня с Розалин… Она единственная в городе, кто продает их. И заказать можно только у нее. Говорят, кто-то пытался сделать подобное, но получается сущая ерунда. Флора пообещала мне, что к нужному дню она найдет мне пару. И не подвела – сегодня в обед привезли мой заказ.
– Дядюшка, это такая тайна, о которой говорят все в нашем свете. Хорошо бы узнать секрет – кто вяжет такие вещи? – не успокаивалась Анна.
– Ваши варежки – тоже от Флоры, - я решила сменить тему, и одновременно обезопасить себя, потому что раз они узнали про Флору, значит и про варежки скоро станет известно. Лучший выход – сказать где купила. – Только единицы успели их купить, и значит, у вас самые первые экземпляры. Внутри вышита снежинка – только с этой снежинкой варежки, что Связаны с любовью.
– Правда? – у Анны расширились глаза. Вот где ее истинное дно – можно начинать штамповать лейблы – народ для этого уже готов. Я, когда увидела ее впервые, посчитала, что девушка далека от местных селебрити, и больше ценит семейные отношения и любовь. Это редкий случай, когда меня обманула внешность. Это значит одно – я недооцениваю тех людей, к которым у меня вдруг просыпается симпатия. Она хитрая лиса.
Теперь у меня был свой личный плед. Плед, который купили у меня и подарили мне, и цена этого подарка велика, как и статус. Хотя, казалось бы…
Я уже начала переодеваться в комнате, когда в двери постучали. Клары не было со мной. Я накинула платье обратно и подошла к
