Здесь ведь найдется комната, где можно сесть.
Они прошли в соседнюю комнату.
– Вот мы и встретились, – нарушил тишину Бродяк, сейчас перед своим начальником чувствовавший себя неловко. В последние дни он вел себя не совсем адекватно. Если бы его начальником был кто-то другой, его давно бы уволили. Но Мартинковский никогда не думал о том, чтобы от него избавиться.
– Рассказывайте, что вам известно, – начал Фред, – мы ведь здесь не случайно.
– Вот именно, – попытался объяснить Мирек, – нам удалось установить, что заказчиком убийства в поезде был Раймонд Дутка по прозвищу Ливер. Но мы об этом узнали всего час назад. Я надеялся, что мы его задержим. Теперь придется его искать, но это лишь вопрос времени.
– Мы нашли свидетеля, видевшего, как в берлинском поезде двое железнодорожников вместе вошли в туалет, – сказал Фред. – У нас есть портрет одного из них. Мы думали, что это Корболь, но оказалось, что это другой человек. Его опознал Гжегож Коваль.
– Я его знаю, потому что это знакомый Теофиля Олькевича. Мы даже когда-то вместе выпивали, – объяснил Коваль.
– Если бы мы узнали об этом раньше, он уже сидел бы. Вчера мы здесь с ним разговаривали, а сегодня его и след простыл, – искренне расстроился Мирек. Он чувствовал себя глупо из-за того, что упустил что-то важное, что могло помочь раньше закрыть дело. Если бы тогда в ресторане они дольше поговорили с Зузой…
– След простыл? – отозвался наконец Ричи, не проронивший ни слова во время этого необычного совещания. Он взял лежавшую на столе «Познанскую газету» и подвинул в сторону Фреда. – Здесь, – он ткнул пальцем в запись, сделанную на полях.
– К 23 30 01 34, – прочитал вслух Фред. – Что это?
– Может, это и есть след, который мы ищем, – сказав это, Ричи взял в руки небольшую книжечку, все это время лежавшую на столе рядом с газетой. – «Расписание поездов с вокзала Познань Центральный», – прочитал он. – Достаточно проверить, куда направляются поезда из Познани в 23:30 и 01:34. Могу поспорить, что К – это не что иное, как Катовице.
– Черт! – выругался Мартинковский. – Он поехал в Катовице, потому что там находится человек, который может его опознать.
г. Катовице, 11:20
Рядовой Мариуш Блашковский сел на переднее сиденье «Фиата» и захлопнул дверцу.
– Давай еще раз, – сказал сержант Шолтысик.
– Что? – не понял Блашковский.
– Эта дверца с первого раза не закрывается, – терпеливо объяснил сержант.
– А-а-а, – понял рядовой, снова схватился за пластмассовую ручку и потянул на себя. На этот раз дверца закрылась.
– Ну вот видишь, – усмехнулся водитель. – Это ведь не машина из Германии, а наш «Фиат». Нужно соображать, как к ней подойти. В немецких машинах все само закрывается, даже окна. Поэтому немцы не знают, что делать с неисправной машиной. А у нас ничего не работает, и каждый водитель – это еще и механик.
– Мой отец всегда возит ручку от швабры в своем «малюхе». Если тросик стартера не реагирует, так он этой ручкой заводит.
– Я же говорю, – рассмеялся Шолтысик. – Сразу видно, что у твоего отца есть голова на плечах. У меня тоже есть такая швабра. В багажнике вообще куча всяких приспособлений. А где твой отец работает?
– В милиции, – сказал Блашковский.
Водитель повернул ключ в замке зажигания, двигатель завелся, но спустя пару секунд заглох.
– Черт, – выругался сержант и попробовал еще раз. Безрезультатно. – А где? Не в Силезии? – скорее констатировал факт, чем спросил он, сразу определив, что Блашковский не местный.
– Я из Пилы.
– Я был когда-то в Пиле на курсах. В казарме возле железной дороги. А в центре, на Сверчевского, есть ресторан «Стильный», мы туда ходили на танцы и ухаживали за местными девчонками.
– Теперь там нет дискотеки, а вот школу милиции я хорошо знаю. Мой отец был там командиром роты, пока не начал работать в воеводском комиссариате, – объяснил Мариуш.
Шолтысик попытался завести автомобиль, но двигатель не реагировал на его усилия. Он лишь вздрогнул пару раз и затих.
– Что за дерьмо, – выругался сержант и с размаха ударил рукой по рулю. – Нужно что-то придумать. Выйди из машины и подтолкни сзади, может, заведется.
Блашковский, хоть и без особого желания, вышел из автомобиля, подошел сзади и уперся руками в крышку багажника.
– Поднажми, – закричал в открытое окно водитель. – Давай!
Мариуш толкнул машину изо всех сил. «Фиат» медленно сдвинулся с места, а потом набрал скорость благодаря небольшому наклону. Метров через десять сержант переключился на вторую скорость, и каким-то чудом двигатель завелся. Шолтысик разогнался до максимальной скорости, затем притормозил и повернулся в сторону бежавшего рядом рядового.
– Прыгай! – закричал он.
Оригинальное начало моей самостоятельной операции, подумал рядовой Блашковский и сел на переднее сиденье. На этот раз он не забыл сильно хлопнуть дверью.
– Куда ехать? – спросил сержант, улыбаясь.
– Откуда мне знать? – сказал Мариуш, пожимая плечами. – Мы должны были ехать за одним человеком, но он давно ушел. Минуту назад он был там, возле будки, – он указал на будку охраны со шлагбаумом. – Но сейчас я его не вижу.
– Спокойно, со мной не пропадешь. Никуда он не денется. Ты только смотри в оба, и мы его догоним.
Он вообще мог отправиться за железнодорожником пешком. Может, так было бы лучше, подумал Мариуш. Тогда бы он от него не ускользнул. А эта неисправная машина отняла у них ценные минуты. Все из-за дежурного, не желавшего даже слушать, чтобы какому-то сопляку из Познани дать автомобиль, да еще с водителем. Блашковский подумал, что после допроса Клюта, однозначно что-то скрывавший, не ожидает быстрого появления милиции. Он решил надавить психологически. Он не стал продолжать допрос в комиссариате, а позволил Клюте уйти. Он хотел взять машину и поехать в Семеновицы, где проживал Клюта, чтобы дождаться его у подъезда. Он застал бы его врасплох, сказав, что кое-что вспомнил, и напросился бы в квартиру железнодорожника. План казался Мариушу гениальным. Но он обязательно хотел прибыть на место раньше Клюты, а сейчас он не знал, что из этого получится, потому что тот исчез, а милицейская машина только сейчас тронулась с места. Мариуш хотел убедиться, что железнодорожник едет в Семеновицы. Если бы оказалось, что он направился в другое место, он мог бы за ним проследить и выйти на важный след. Его хитроумный план провалился из-за автомобиля.
А вообще-то хорошо, что этот автомобиль есть, подумал Мариуш. Если бы в тот момент, когда дежурный отругал его и послал к черту, в комиссариате не появились Олькевич и Пытлок, ничего бы не получилось. Офицеры вступились за него и
