Вскоре «птичка так высоко взлетела», что Молоканов не выдержал и легонько подтолкнул девушку в затылок. Алевтина безропотно наклонилась и неумело впустила его «птичку» в рот. Она не знала, что делать, но ничего и не успела: «птичка» изверглась мощным фонтаном, с которым Алевтина справилась не без труда…
Надо же, — задумчиво проговорила девушка, когда до конца вобрала в себя его жидкость, — никогда не думала, что у нее такой вкус.
Ты что, никогда до этого не пробовала сперму?
Никогда. — Она совсем по–детски взглянула на Молоканова.
Не понравилось?
Честно?
Конечно!
Непривычно как‑то, но мне НРАВИТСЯ, что ВАМ понравилось. — Алевтина наклонилась, чмокнула успокоившуюся «птичку», после чего вернула ее назад «в клетку». — Скажите, хозяин, как мне вести себя с тем, к кому вы меня везете?
Молоканов, сбросив «дурную кровь» и получив при этом удовольствие, тем не менее ругнул себя за допущенную слабость, но срывать зло на девушке не стал.
То, что между нами произошло, ни в коем случае не должно тебя вводить в заблуждение, — назидательно проговорил он. — Случилось и случилось… Можешь быть уверена, что я не буду иметь никаких претензий, если ты захочешь доставить удовольствие своему подопечному. Он мой партнер, с которым нас очень многое связывает. Только не думай, что я буду тебя подкладывать еще к кому‑то: считай, что ты работаешь с Иннокентием, так его зовут, и в твои обязанности входит ВСЕ, что связано с его настроением и здоровьем. Поняла?
Поняла, хозяин, — ответила Алевтина, и в ее голосе не было ни огорчения, ни даже намека, что она чем‑то недовольна. — Вам не придется жалеть, что взяли меня на работу, — искренне добавила девушка и задумчиво произнесла: — Иннокентий… Кеша… красивое имя…
Оставив Алевтину под присмотром Тимура, Молоканов вошел в комнату Иннокентия.
Привет, Кеша! Как дела, дорогой партнер? — бодро спросил он.
Добрый вечер, Аристарх Петрович, все более–менее… не ожидал вас увидеть сегодня. Что‑то случилось? — чуть настороженно спросил Водоплясов.
С чего ты взял?
Всегда приезжаете в выходные, а тут в будний день, вот я и подумал…
Ничего не случилось, если не считать, что тебя ожидает сюрприз, — загадочно произнес Молоканов.
До вас, Аристарх Петрович, я не только не любил сюрпризы, а даже побаивался их, но вы сумели переубедить меня… Неужели прибыли мои ноги? — предположил он.
Почти, дорогой мой партнер, почти… —
хмыкнул Молоканов, — возможно даже, и приятней, и важней…
Не томите, хозяин! — взмолился Иннокентий.
Тимур, — позвал москвич, — давай!
Водоплясов с волнением уставился на входную
дверь, пытаясь догадаться, что на этот раз приготовил ему Аристарх Петрович. Чем решил его удивить? Он никак не мог сообразить: что может быть для него важнее ног?
И тут увидел статную девицу, застенчиво поглядывавшую на него. Более всего поразили огромные глаза, в которых не было жалости (он ее терпеть не мог), и толстенная коса, обвитая вокруг головы.
До этого Тимур не раз привозил ему проституток. Некоторые вполне добросовестно отрабатывали свои деньги, а кто‑то просто отбывал повинность. Впрочем, первые не оставляли в душе Иннокентия заметного следа, а на вторых он был не в обиде.
Сейчас, столкнувшись взглядом с незнакомой красавицей, Иннокентий почувствовал, как забилось его сердце. Он взглянул на Молоканова, ища подсказки: кто эта незнакомка? В чем заключается сюрприз? Почему‑то отнести ее к разряду девиц легкого поведения не пришло в голову: не мог же Молоканов лично «снять» ему женщину. Может, родственница какая?
Нравится? — подначил Молоканов.
Нравится, — кивнул Иннокентий, — но… — он запнулся, не зная, как спросить в присутствии девушки.
Позволь тебе представить твою новую сотрудницу. Ее зовут Алевтина!
Какое доброе русское имя, — заметил инвалид.
Мне кажется, оно вполне подходит к вашему имени, Иннокентий, — в тон ему проговорила девушка и смело подошла к коляске. — Очень рада знакомству.
Он пожал протянутую руку и повернулся к Молоканову.
И что будет делать эта милая девушка?
Заботиться о тебе и выполнять все, что ты ни попросишь, — ответил Аристарх Петрович, довольный произведенным эффектом: похоже, сюрприз удался на славу.
Если хотите, милый Иннокентий, буду носить вас на руках, — беззастенчиво вставила Алевтина.
Водоплясов недоверчиво взглянул на ее руки, и девица по сигналу Молоканова легко, словно пушинку, подхватила изобретателя на руки.
Верю–верю! — воскликнул Иннокентий, обхватывая рукой ее шею: его глаза сияли необычайной радостью.
Ну как, достойный сюрприз? — подмигнул Молоканов.
Вы, Аристарх Петрович, не перестаете меня удивлять!
Значит, достойный! — констатировал с удовлетворением Молоканов. — Тимур, ты комнату девушке подготовил?
Конечно, шеф!
Хорошо… Вот что, ребятки, дальше разбирайтесь сами, а мне нужно ехать: дела, понимаешь…
Когда Молоканов вышел, Иннокентий смущенно спросил:
Вам не тяжело?
Нисколечко. Только говорите мне «ты».
Тогда и ты говори мне «ты».
Согласна.
Можно я буду называть тебя Алей?
Конечно! А я тебя — Кешей?
Никаких возражений! Тимур, распорядись, чтобы стол накрывали, только вначале отнеси вещи Алечки в ее комнату.
Они уже там.
Хорошо, ступай.
Когда Тимур вышел, Иннокентий спросил:
Может, ты хочешь душ принять с дороги, переодеться?
Не мешало бы…
Тогда верни меня в кресло и приходи побыстрее: нам еще нужно прививку тебе сделать.
Какую прививку? — насторожилась девушка.
Дело в том, что я работаю над медицинским препаратом, который будет излечивать многие болезни, и каждый работающий в этом доме должен иметь особую прививку, чтобы случайно не подхватить какую‑нибудь заразу, — пояснил Иннокентий.
Это объяснение они выработали вместе с Молокановым, а «прививкой» они называли введение наночипа всем, кто был постоянно рядом и мог оказаться случайным свидетелем того, о чем ему было не положено знать. Молоканов справедливо полагал, что слова ничего не стоят: он должен быть уверен, что никто не сможет его предать, а если попытается, то можно вовремя вмешаться…
Ты хочешь сказать, что я могу здесь заразиться? — Ее глаза смотрели испуганно. — Ужас как боюсь всяких там болезней, — призналась она.
