— Несколько часов назад его принесли двое мужчин. Одного из них, я слышал, звали странным прозвищем — Рэкс! Точно, Рэкс! — Старый Касым довольно улыбнулся: сумел запомнить трудное слово.
— Раке? Это Говорков! Савелий Говорков! — обрадовался генерал. — Его так за Речкой прозвали.
— Эти двое оставили американца и просили спасти его. Они сказали, что ему грозит смертельная опасность и еще просили, что его я должен показать только тому, кто спросит об одном человеке, а не двух или трех.
— Теперь понятно, почему вы «под дурачка» работали проверяли нас?
— улыбнулся генерал.
— А как же иначе? — хитро захихикал старик. — Тут уже приезжала «теплая» компания и тоже интересовалась «посторонними. — Он осторожно потрогал ссадину и поморщился.
— И много их было? — нахмурился полковник.
— Девять человек! Восемь автоматов, один пистолет и две машины: Уазик и «ниссан-патрол» серебристого цвета! — четко доложил старик.
— Однако и память у вас, дорогой аксакал! Старый разведчик! — улыбнулся генерал.
— Так точно! Старшина разведроты 253 мотострелкового полка Касым Каримович Нариманов! — Старик молодцевато выпрямил спину и встал по стойке «смирно». — Дошел до самого Берлина!
— Спасибо за службу, старшина! — серьезно похвалил генерал.
— Служу Советскому Союзу! — так же четко выпалил старик.
— Что еще говорили те двое?
— Еще? Ну, что за ним вот-вот прилетит вертолет.
— Так и сказали: «вот-вот»? — переспросил полковник.
— Не совсем так: как только сообщат о нем, так и прилетят, — поправился старик.
— Вот, товарищ полковник, нашел! — воскликнул Нигматулин и вытащил из-за пазухи американца золотой медальон на цепочке.
— Очень странно. Как он мог попасть к нему? — как бы про себя проговорил полковник. Он забрал у майора медальон и какое-то время смотрел на него, пытаясь самому себе ответить на некоторые вопросы, потом снова спросил. — Как он?
— Без сознания, товарищ полковник. Но дыхание ровное! Его срочно нужно к врачу! — Нигматулин вопросительно посмотрел на полковника, потом на генерала.
— Хорошо, помогите! — полковник склонился над американцем и стал поднимать его. Втроем они подхватили его и понесли к вертолету. Когда они внесли американца в салон, генерал молодцевато спрыгнул на песок и протянул руку старому Касыму:
— Еще раз спасибо, отец! Живите долго! Вы очень помогли нам!
«Пей или вылью!»
— Ну, что, пора еще упасть минут на пять! — бросил капитан пересохшими губами и тут же повалился на песок. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания.
Воздух был настолько раскален, что казалось, обжигал даже легкие. Немного отдышавшись, капитан снял с пояса свою фляжку открутил колпачок и опрокинул в рот — несколько капель не смочили даже губ, и он отбросил пустую фляжку в сторону:
— Пуста моя коробочка, — с сожалением сказал он.
— Ничего, капитан, пробьемся! — отозвался Совелий и тоже снял с пояса фляжку. Встряхнул ее: в ней еще что было и капитан бросил на фляжку вожделенный взгляд. Савелий перехватил этот взгляд и весело сказав: «У меня что-то булькает», протянул ее капитану.
— Да я как-то уже привык, — бодрился капитан и сделал чисто символический глоток, после чего вернул фляжку Савелию.
— Не пудри мозги, капитан! Привык он, — сердито буркнул Савелий. — Пей половину, или вылью! — он сделал решительный жест прямо перед носом капитана, наклоняя фляжку, и тот резко выхватил ее из его рук.
Посмотрев на хмурое лицо Савелия, он сделал несколько глотков и протянул Савелию:
— Ты что, в самом деле вылил бы? — спросил он, повертев пальцем у своего виска.
Савелий допил остатки кумыса, отшвырнул фляжку, и та гулко стукнулась о фляжку капитана.
— Я что, чокнутый, что ли? — бросил Савелий.
Капитан удивленно взглянул на него и вдруг заразительно рассмеялся, этот смех подхватил и Савелий.
Они смеялись несколько минут и даже, казалось, устали от смеха. Но этот странный беспричинный смех и несколько глотков кумыса настолько взбодрили их, что у них как бы открылось второе дыхание. Первым прекратил смеяться капитан:
— Ладно, сидеть нам некогда если попадемся, — он вздохнул и покачал головой, — у них система покруче, чем у чекистов во время «красного террора»! Встали! И с новыми силами вперед!
Отъехав на приличное расстояние от кошары, Восьмой попытался рассмотреть в бинокль, что за вертолет прилетел и что нужно прилетевшим, но мешал бархан, и единственное, что ему удалось увидеть, — вертолет был военным.
Восьмой даже не подумал забираться на бархан, боясь привлечь внимание военных, которое могло оказаться опасным для их жизни.
Немного поразмыслив, он решил доложить об увиденном Четвертому. Взяв рацию, нажал на кнопку:
— Четвертый! Четвертый! Вас вызывает Восьмой!
— Четвертый слушает! Говорите, Восьмой!
— К «овцам» прилетели «осы».
— Вас не жалили? — с волнением спросил Четвертый.
— Нет, все в порядке: удалось исчезнуть раньше.
— Их что, «на сладкое» потянуло, что ли?
— Трудно сказать. Чтобы не быть покусанными, пришлось быстро исчезнуть.
— Хорошо, продолжайте придерживаться нашего плана! Докладывать каждые тридцать минут! Все!
Это был простой, разработанный Четвертым для открытых эфирных переговоров кодированный разговор, из которого Четвертому стало известно, что в кошару, куда Восьмой наведывался для проверки, неизвестно для чего прилетал или прилетали военные вертолеты, но, к счастью, их группу не обнаружили.
Бой у придорожного ресторана
Голые пески кончились, и беглецам все чаще стали попадаться небольшие кустики верблюжьей колючки, а иногда и мелкий кустарник. Словно предчувствуя приближающуюся цель побега, они повеселели и ощутили новый прилив сил.
Неожиданно Савелий весело и громко рассмеялся. Капитан встревожено взглянул на него: не двинулся ли сержант?
— Что с тобой, Рэкс? — участливо спросил он.
— Да… афганку вдруг вспомнил. Ха-ха-ха!
— Какую афганку? — не понял капитан.
— Ну, ту. Ха-ха-ка… С автоматом.
— Под паранджей, что ли? — вспомнил капитан и тоже весело рассмеялся.
Мирные афганцы часто наведывались к русским солдатам, чтобы совершать различные коммерческие сделки: то поделки принесут, даже из серебра и золота, то еще что-нибудь, пытаясь выпросить либо патроны, либо оружие. Иногда, узнав о том, что они испытывают трудности с водой, доставляли и воду.
