беспечно гуляла по саду или болтала со служанками. Порой в этих снах она обжигалась о пламенные взгляды низшего из слуг. Или тайком улыбалась ему. Когда она проходила мимо, их руки словно случайно на мгновенье соприкасались. Каждое такое касание наполняло душу волнением, а сердце заставляло пускаться вскачь, словно испуганный кролик. Иногда в этих снах Чан Ян уже исчез, и молодая госпожа Лин в отчаянье и смятении бегала по саду, словно надеясь его найти. А иногда она просто сидела и смотрела пустым взглядом в одну точку, инстинктивно прижимая руки к животу, в котором разгоралась новая жизнь.
Бай Сюинь просыпалась и ещё какое-то время не понимала, где сон, а где явь, настолько сильными были чужие чувства. Она не могла не задаваться вопросом, насколько близки были на самом деле Лин Сюинь и Чан Ян, и не потому ли девушка была в таком отчаянье после его исчезновения, что уже носила под сердцем ребёнка. Если бы у старейшины Бай было время, она бы отправилась в поместье семьи Бай, чтобы в старых реестрах найти записи о рождении своих предков и сопоставить даты. Впрочем, записи можно было подделать. Если это предположение и правда было верно, то семья Лин сделала бы всё, чтобы скрыть тот факт, что ребёнок родился вскоре после заключения брака. Но эти догадки объясняли многое. Например, почему ребёнка, потерявшего мать при рождении, так не любили в семье отца. Недаром он сбежал, как только стал самостоятельным, и взял себе имя, которым нарекла его мать, отбросив то, что было записано в семейном реестре.
Через несколько дней пути, когда затянувшиеся за время пребывания в Храме Нефритового Будды язвы тревоги снова вскрылись и начали разрушать духовное ядро, Бай Сюинь обнаружила, что в спешке не пополнила свои запасы успокаивающих духовную энергию эликсиров и трав. Теперь ей оставалось полагаться лишь на дыхательные техники и мантры успокоения души. В любой другой ситуации она бы сразу развернулась и отправилась обратно в орден. Рисковать своим нестабильным духовным ядром было слишком опасно, особенно когда её сердце находилось в таком смятении. Но мысль о том, сколько дней она потеряет, если решит вернуться, не позволила ей действовать рассудительно. Нужно было найти Да Шаня до того, как его отправят на границу. Бай Сюинь не знала, сколько занимает подготовка таких солдат, но подозревала, что недолго. Если старик в Чуньлане был прав и эти рекрутинговые отряды собирали всякий сброд, то бывших преступников и бродяг первыми отправляли на поле боя, словно животных на убой. Наверняка полководцы прикрывали таким живым щитом своих ценных солдат. Поэтому, не обращая внимания на тонкую, словно паутина, сеть трещинок, расползающихся по всему духовному ядру, Бай Сюинь продолжала лететь на юг.
* * *
Спустя две недели, она, наконец, достигла перевала Шаньху. Перед ней на широком плато раскинулся военный лагерь. Солдаты тренировались прямо под обжигающим летним солнцем: часть из них отрабатывала фигуры построения, синхронно меняя их по команде, другая же училась обращаться с оружием — мечами, алебардами гуаньдао, чуть поодаль лучники пытались попасть по соломенным мишеням, а кто-то бегал туда-сюда, выполняя мелкие поручения. С высоты все эти маленькие двигающиеся фигуры своей слаженной работой напоминали муравейник. Бай Сюинь направила свой меч к земле и спрыгнула с него, взметнув под ногами мелкую каменную пыль. Из крытых конюшен неподалёку доносилось ржание и тянуло запахом навоза, смешивая с душными ароматами еды из длинного деревянного строения, в котором, судя по всему, располагалась кухня.
Своим появлением Бай Сюинь сразу привлекла к себе внимание, она буквально чувствовала на себе взгляды множества глаз. Поискав среди людей кого-то в форме офицера, старейшина Бай направилась к нему. Сняв с пояса свой жетон ордена, она вытянула его перед собой:
— Старейшина Бай из ордена Алого Феникса приветствует вас. Я ищу одного человека.
Офицер, к которому она обратилась, тут же начал искать глазами старшего по званию, чтобы спихнуть эту горячую картошку на кого-то другого. Бай Сюинь ожидала увидеть гнев или затаённую обиду во взглядах солдат, совсем как у хозяина постоялого двора Цуй Сы, но вместо этого увидела лишь любопытство, а у некоторых жадный блеск глаз мужчин, которые давно не видели женщин. Не обращая внимание на остальных, Бай Сюинь сосредоточилась на офицере перед собой, который всё ещё отчаянно вертел головой, а потом закричал какому-то человеку и отчаянно замахал руками. Человек, которого позвали, был явно старше и опытнее, его тяжёлый взгляд сразу выдавал бывалого воина. Он подошёл и молча кивнул офицеру, который тут же испарился, словно его здесь и не было.
— Я ищу человека, — решила не тратить время на приветствия Бай Сюинь.
— Какого-то конкретного? — наклонил голову военный.
— Да, — не обратила внимание на сарказм Бай Сюинь, — я полагаю, что он может быть здесь.
— Ну раз вы полагаете, — военный прищурился, а потом пошёл в сторону одного из длинных низких зданий.
Бай Сюинь проигнорировала его грубость и направилась следом.
— Я так понимаю, заклинателей здесь не жалуют, — проронила она.
— Вы всё правильно понимаете, — легко согласился военный, — особенно если это молодые красивые женщины, которые одним своим появлением отвлекают солдат.
— Прошу прощения за доставленные неудобства, — холодно процедила Бай Сюинь.
— Я вас великодушно прощаю, — усмехнулся военный.
Они дошли до низкого здания и вошли внутрь. Запах еды здесь был гораздо ощутимее. В углу комнаты какой-то человек с нескрываемым аппетитом уминал большую миску с кашей. Увидев прибывших, он едва не опрокинул миску на себя, вскочил и засуетился.
— Госпожа ищет человека, — бросил ему военный.
— П-понял, понял, — закивал человек с кашей, — сейчас же посмотрю записи. Как зовут человека?
Бай Сюинь перевела взгляд с одного на другого:
— Я ведь не первая, кто пришла к вам с такой просьбой?
— Разумеется, нет, — скрестил руки на груди военный, — иногда адепты орденов сбегают и попадают в рекрутинговые отряды, иногда сами к нам приходят, всякое бывает. А потом появляются такие, как вы, и требуют выдать им своих учеников.
— Да Шань, — выдохнула Бай Сюинь. — Человека,
