Ему было невыносимо смотреть на Джеси, видеть в любимых глазах ту же боль, что терзала и его душу.
— Прощай, любимая, — прошептал он.
Майкл издевательски бросил напоследок:
— Если хочешь знать, мне не обязательно держать свое слово. Я мог бы все равно убить тебя, а она уже в моей власти.
Люк ничего не ответил. Он прошел мимо них и вышел из хижины. Джеси вырвалась из рук Майкла, подбежала к двери и сквозь слезы смотрела ему вслед.
Ее сердце разрывалось.
— Да, ты мог бы его убить, — холодно сказала Джеси, повернувшись к Майклу. Она вспомнила эпизод с пумой, когда просила Люка убить большую кошку. — Но не обязательно убивать всех, кого боишься. Иногда они уходят, не тронув тебя. Убивать можно, лишь когда твоей жизни угрожает опасность. А Люк не угрожал твоей жизни — только твоей придуманной любви.
— Придуманной? — изумленно воскликнул Майкл. — Милая! Да любовь к тебе — это смысл моей жизни.
— А ты хоть когда-нибудь посмотрел на другую женщину? По-моему, нет. Ты сосредоточился на мне, потому что я — часть Редоукса и должна принадлежать тебе вместе с твоими рабами, твоей плантацией, твоим домом. А люблю я тебя или нет, это тебя не интересовало: лишь бы заполучить то, что ты хочешь. Все вы такие, Блейки — хозяева жизни.
Она отошла от двери, и из самой глубины ее существа исторгся тяжкий вздох. Люк исчез в темноте, забрав с собой все ее мечты и надежды. Все кончено. Она должна была пожертвовать собой, чтобы сохранить ему жизнь. Ее утешала только мысль, что ее мать будет с ним, что он будет заботиться о ней.
Все молчали. За стеной хижины бесновалась гроза, дождь барабанил по остаткам жестяной крыши.
Надсмотрщики переминались с ноги на ногу, не зная, что им делать и не осмеливаясь спросить.
— Иди к нему!
Все устремили взгляды на Майкла.
— Что ты сказал? — не веря своим ушам, спросила Джеси.
— Я сказал: иди к нему. Да побыстрее, пока я не передумал. — Майкл кивнул Барту: — Дай ей лошадь. Живо! Делай, как я сказал!
Джеси не стала ждать, пока он передумает, и побежала к двери. И вдруг остановилась и обернулась к Майклу. Надо сказать ему что-то хорошее на прощание.
— Майкл, я никогда этого не забуду…
— Уходи! — крикнул он, махнув рукой. Потом стал изо всех сил тереть глаза: нет уж, он ни за что на свете не покажет своим людям слез.
Джеси исчезла в темноте. Барт и остальные пошли собирать валежник, чтобы сделать волокушу для Майкла.
Когда все было готово, Барт подошел к Майклу.
— Это, конечно, ваше дело, босс, — сказал он, — но я все-таки не понимаю, почему вы ее отпустили. Рано или поздно она бы его забыла.
— Мне не нужно, чтобы ты понимал, — задумчиво отозвался Майкл. — Главное — чтобы понимал я. — Потом добавил с грустной усмешкой: — Она ведь права. Она никогда не говорила, что любит меня.
«А вот ему, наверное, говорила, — подумал он. — И, видимо, на самом деле его любит».
Дорога назад заняла всю ночь. Барт ехал впереди, Майкл лежал на волокуше, которую тащила его лошадь. До Редоукса они добрались только к утру.
Элайза сидела, дожидаясь их, у окна. Увидев кавалькаду, она выбежала на крыльцо.
— Ты ранен, Майкл? — воскликнула она, упав на колени рядом с волокушей. И, увидев, что у него только сломана нога, с облегчением сказала: — Но слава Богу, жив.
И она осмотрелась, ища глазами Джеси.
— Она ушла с ним, — сказал Майкл. — Так она решила… — Он тяжело вздохнул и, набравшись мужества, выговорил: — Может быть, это к лучшему.
У Элайзы радостно екнуло сердце. Она не знала, что ждет ее, и не смела спрашивать. Она так виновата перед Майклом: неизвестно, сможет ли он ее когда-нибудь простить.
— Занесите его в дом, — сказала она надсмотрщикам.
И тут Майкл взял ее за руку и сказал — скорее даже себе, чем ей:
— Может быть, Джеси права. Может быть, я и вправду больше ни на кого не смотрел.
Джеси и Люк ехали навстречу будущему, навстречу своему счастью.
Джеси было покойно и уютно в его объятиях.
Слова им были не нужны.
Но потом вдруг оба одновременно сказали — словно одно сердце шепнуло другому:
— Я тебя люблю.
