нихрена себе.
— Ну это мягко сказано, молодой человек, — хмурясь выдаёт Ломакин. — Здесь мы имеем честь наблюдать, последствия облучения. Сверхдоза и как следствие спонтанное и неконтролируемое деление клеток.
— То есть, взорвись бомба чуть ближе к нам…
— Нет, — качает головой Лазарев. — У нас иммунитет. По крайней мере мне так кажется. У нас, арданиума больше. Таких последствий не будет. Мы, полагаю что из-за множества взрывов, лучше усвоили арданиум.
— Но тем не менее, — сложив руки на груди выдаёт Маришка. — Близко к бомбам лучше не стоять. Это мы Тёмные Духи. А они нет. Пока на безопасном расстоянии, излучение помогает. Но тут как и с каждым лекарством, всё хорошо в меру.
— Именно, Марина Павловна, — кивает Лазарев. — Но повода для паники не вижу. Арданиум теперь неотъемлемая часть всего, даже самой жизни. Он теперь часть аминокислот. Так что… Поздравляю товарищи безумные учёные, мы изменили мир и продолжаем менять. Мне нужны образцы вот этих мутантов. Хочу исследовать. Мариша, вы мне поможете?
— А что если арданиум возьмёт и исчезнет?
— Боюсь что тогда всё, — разводит руками Ломакин. — Белки развалятся, всё живое даже бактери и вирусы перестанут существовать.
— То есть, мы создали не только новые формы жизни, но и заложили под них бомбу?
— Совсем нет, — улыбается Лазарев. — Весь арданиум убрать теперь не получится он везде и продолжает распространяться. А если получится… Хм… Ну, с таким же успехом можно убрать весь азот, тогда белки тоже посыпятся. Углерод, водород, кислород. Любой элемент из периодической таблицы. Теперь это невозможно.
— И невыполнимо, — забираясь мне на плечо пищит Лариска. — Уничтожить всю жизнь на Земле, да и саму, навряд ли кто-то сможет. Мне больше интересно как мы вот с этим разбираться будем? Вон, он конечно, закрывается, но…
Смотрю на едва различимый портал, из которого всё ещё льётся вода, думаю…
— А я кажется знаю, — ехидно улыбается Лазарев. — Мариша, проф, разбирайтесь здесь. Владислав, нам надо на место взрыва. Скорее!
Понимая что с Серёгой спорить бессмысленно и бесполезно, из трофейного грузовика делаю сани, на которых мчим на место взрыва.
И если честно, понятия не имею что затеял Лазарев, но мне немножко страшно.
****
Сразу добраться до места не получается. Огромный кратер от взрыва превратился в настоящее море. Потому что вода солёная, ну и горячая.
Превращая сани в лодку, плывём и…
— Странные рыбы, — глядя на всплывшую живность заключает Лариска. — В панцирях.
— Ага, это панцирные рыбы.
— Вообще-то я серьёзно, — обижается Лариска.
— Так и я не шучу. Это действительно панцирные рыбы. Жили на Земле много миллионов лет назад. В разрыв вывалились. И сдохли.
— А эти петухи зубастые тоже оттуда? — указывая на плавающие трупы динозавров спрашивает Лариска.
— Нет, это динозавры, они жили позже.
— Хех, вот дела, — усмехается Лазарев. — Недавно сдохшие динозавры. Не окаменелости, а целые. Надо бы их исследовать. Не думаю что у нас ещё когда-нибудь
будет возможность получить такие хорошие образцы доисторических ящеров. А почему они в перьях?
— Предки птиц. Не удивляйся, Серёга, но воробьи чирикающие по утрам на ветке, потомки вот этих товарищей. Поплывём обратно, соберём сколько сможем. Теперь… А что мы вообще ищем?
— Я точно сам не знаю. Но! Я уверен что нужное нам, в самом эпицентре. Мне так кажется.
— И это мой отец, — качает головой Лариска. — Доктор наук. А ему кажется. Придурок.
—
