– Коновер как-то петлял.
– Петлял?
– Я напомнила ему о том, что он раньше утверждал, что проспал всю ночь, а потом сказала, что мы знаем о его ночном звонке Ринальди. А Коновер подумал и заявил, что все наверняка было именно так, как я говорю, а он просто перепутал одну ночь с другой.
– Бывает… Ты ему веришь?
– Трудно сказать.
– Он держал себя при этом естественно?
– Вполне. Или он сказал правду, или очень хорошо подготовился к нашему разговору.
– Обычно видно, когда человек врет.
– Да. Но по Коноверу ничего не было видно.
– Может, он умеет врать?
– Или говорит правду. На самом деле, мне кажется, что он говорит только часть правды. Он действительно звонил Эдди, и Эдди к нему приехал. На этом правда заканчивается. А Эдди не говорил, что обнаружил, когда осматривал лужайку вокруг дома Коновера?
– Говорил. Он сказал, что ничего не обнаружил.
– Об этом они хорошо договорились, – сказала Одри.
– Может быть, даже слишком хорошо.
– Не знаю, что вы имеете в виду, но сейчас важно не это! Сейчас нам нужно действовать очень быстро. После того как мы одновременно побывали у обоих, они поймут, что мы их подозреваем, и бросятся уничтожать все улики, которые еще не уничтожены: пистолет, записи видеокамер.
– Поговори с Нойсом, – сказал Багби. – Пусть выпишет нам ордера на обыск. Вдруг они все-таки нам понадобятся? А я еще в пару мест позвоню. Кстати, ты сегодня свободна?
– Если надо, освобожусь.
– Я звонил тут стадлеровской дочке. Задал ей несколько вопросов.
– Ну и что?
– Да ничего. Говорит, что не знает, куда шлялся ее папаша в ту ночь, когда его пристрелили. И еще утверждает, что он никогда не упоминал о Коновере.
– Похоже на правду?
– У меня нет оснований подозревать, что и она врет.
– И у меня тоже, – кивнула Одри.
Через несколько минут Багби подошел к столу Одри с самодовольной ухмылкой.
– Спешу довести до твоего сведения, что Николас Коновер воспользовался услугами компании «Элита». Шестнадцать дней назад сотрудники этой компании разбрызгали смесь для гидропосева на лужайку вокруг дома директора корпорации «Стрэттон». От лица Коновера заказ сделал архитектор по фамилии Клафлин. Человек из «Элиты», с которым я разговаривал, прекрасно его помнит и помнит, что он заказал именно «Пенмульчу». Оказывается, в дом к Коноверу тянули газовую трубу, и часть лужайки пришлось раскопать. Вот архитектор и решил засеять всю лужайку сызнова самой лучшей мульчой. Человек из «Элиты» сказал мне, что, на его взгляд, «Пенмульча» не стоит тех денег, которые за нее дерут, но, конечно же, он не стал спорить с заказчиком, раз у него денег куры не клюют.
23
Обычно Скотт Макнелли приезжал на работу примерно в то же время, что и Ник Коновер, – примерно в половине восьмого утра. Они и другие рано приезжающие на работу сотрудники пользовались царившим вокруг спокойствием, чтобы проверить электронную почту и без помех приступить к работе.
Однако этим утром Ник отправился на другой конец здания, где работал Макнелли, и тихонько подошел к его кабинке. Каждый раз при мысли о том, как Макнелли наврал ему о том, что ездил на ранчо в Аризону, а сам тайно летал в Китай, Ник ощущал приступ ярости. Такое поведение Макнелли вместе со слухами о секретных переговорах о переводе производства «Стрэттона» в Китай не на шутку волновали Ника, который пришел к выводу, что наступил подходящий момент попробовать вывести зарвавшегося финансового директора на чистую воду.
– Куда ты поедешь в отпуск? – внезапно спросил Ник у Скотта Макнелли.
– Я? – удивленно спросил Макнелли. – Я бы лично сидел дома, но Иден, кажется, собирается в Акапулько.
– А чего так близко? Почему не в Шэньчжэнь? В какой гостинице ты обычно там останавливаешься?
Макнелли залился краской и опустил голову. Ник про себя отметил, что в последнее время финансовый директор вообще не поднимает на него глаз.
– В любой, если у них в ресторане хороший повар, – пробормотал Макнелли. – Обожаю утку в лимонном соусе.
– Зачем ты это делаешь, Скотт?
Макнелли молчал.
– Мы же оба помним, что Мьюлдару очень хочется перевести производство «Стрэттона» в Азию, – сказал Ник. – Вот этим-то ты для него и занимаешься? Изучаешь у меня за спиной китайские заводы?
Макнелли закатил глаза, вероятно пытаясь изобразить внутренние муки.
– Пойми меня правильно, Ник. На данный момент «Стрэттон» напоминает обкакавшегося котенка. Он хорошенький, но все стараются держаться от него подальше. Я просто обязан изучать такие возможности. Это и в твоих интересах.
– Какие такие возможности?
– Я прекрасно понимаю, что мысль об этом тебя расстраивает. Но если в один прекрасный день ты прочитаешь очередной финансовый отчет и возопишь: «Скотт, что же нам делать?», я смогу указать тебе путь к спасению.
– Короче говоря, ты тайно летал в Китай изучать китайские заводы, а потом наврал мне, что был в другом месте?
Макнелли прикрыл глаза, стиснул зубы и кивнул.
– Извини, – пробормотал он. – Это не я придумал. На этом настоял Мьюлдар. Он знал, что тебе это не понравится и ты постараешься сорвать любые переговоры с Китаем.
– Какие еще переговоры?! Выкладывай!
– Почему ты хочешь сделать меня крайним?
– Это просто вопрос.
– Я понял, но ничего больше не могу тебе сказать. И давай больше не будем об этом.
Ник вытаращил глаза. Скотт Макнелли больше не считал нужным увиливать. В груди у Ника вскипел гнев. Он чувствовал, что сейчас схватит тщедушного Макнелли за шкирку и вышвырнет его из окна.
Ник повернулся и, не говоря ни слова, зашагал прочь.
– Ник! – внезапно окликнул его Макнелли.
Ник Коновер молча обернулся.
– «Нан Хай».
– Что?
– «Нан Хай» – лучший отель в Шеэньчжэне. Прекрасный вид из окна, отличный ресторан. Тебе понравится.
– Мистер Макнелли, это Марджори! – раздался из динамика на столе у Макнелли голос секретарши Ника.
– Вы, конечно, ищете директора, – сказал Макнелли. – Он стоит передо мной.
– Мистер Коновер, вам звонили.
Ник взял со стола у Макнелли наушники, надел их на голову и воткнул штырек в разъем. Теперь финансовый директор не слышал слов секретарши.
– Что случилось? – спросил Ник.
– Полиция!
– Опять сработала сигнализация?!
– Нет, нет! Ничего такого. С детьми все в порядке. Это по другому поводу, но мне кажется, вам лучше с ними немедленно поговорить.
