– Какой уж теперь из меня подполковник – как из говна пуля. Скорее уж подпрограммист… Теперь это просто моя работа, товарищ генерал.
– Но ты работаешь у нас. И ты по-прежнему на линии огня, как и тогда в Бадахшане. Только огонь этот немножко другой. Намедни, мы, к примеру, занимались Энгельманном и давали по ушам «Женевскому клубу». Работа, согласись, была жаркой, но успешной. Свой проект мы обкатали? Обкатали. Технология имени Энгельманна вместе с перфекциновыми секретами Дашки Дидрихс оказалась у нас в руках? Оказалась. Сам этот чертов зомбификатор стал просто трупом на своей выставке? Стал, красуется на центральном месте. Китаяночка теперь на нас пашет? Деваться ей некуда, на нас. Днем пашет, а ночью спит с одним из моих офицериков. Технология Энгельманна и Дидрихс будет служить нашей родине, а не наоборот. Так что впереди еще немало боев. Завтра, скажем, будем наводить конституционный порядок где-нибудь в обнаглевших горах, а послезавтра помогать эфиопским братьям, потому как вера у нас с ними одна.
– Хотя и кухня разная. А давайте и я выпью, – неожиданно для самого себя сказал Рокотов.
– Ух ты. В самом деле?– обрадовался генерал. – Ну, тогда спешно наливаю.
Коньяк, как показалось, был не только крепок, но и тяжел. От него в теле вдруг появилась какая-то уверенность. Даже там, где уже никакой уверенности не должно быть.
– Николай Павлович, Зиночка, Ваши Превосходительства, давайте откажемся от обычной финализации. Не надо возвращать Шрагина в психушку. Давайте оставим все как есть, – сказал Рокотов.
Генерал не поторопился с ответом, а Зина, посмотрев на своего командира, решила заполнить паузу.
– Но ведь это означает, что процесс не завершен, ресурсы не освобождены.
– Грубо говоря, Шрагин слишком много знает, – добавил генерал. – Да вдобавок три человека постоянно занимаются охраной его, так сказать, поместья.
– Но Шрагин не просто очередной персонаж из нашего сценария, не просто пример удачного соединения человека с программными компонентами. Он – один из создателей нового поколения программных языков.
– Новое поколение языков уже создано, и мы им пользуемся. Если бы не мы и не наши мощные компьютеры, затеи Шрагина так бы и остались на уровне полуночного бреда. Мы как будто с Шрагиным в расчете. Так зачем он нам сейчас нужен? – спросил генерал, поднося ко рту вторую рюмку.
– Шрагин – это мой второй мозг и мои единственные ноги… А я – его воля, его агрессивность, его мужество, да не сочтите меня нескромным. Мы оба со Шрагиным инвалиды, я – после Бадахшана, он – с того дня, как ему пальцы обкорнали прямо в моем отделении. Но в последний месяц мы с ним такого натворили, что и двум здоровякам не снилось.
– Это больше эмоции. Рокотов, что еще?– благожелательно, но твердо сказал генерал.
– Что еще? Еще наш проект, который мы наконец обкатали, как вы сами выразились. Да это же не проект, а новый мир. И новое программирование – это лишь одна из его систем. Другая система – динамическое взаимодействие программ и человека через дуплексные психоинтерфейсы на саморазвивающейся платформе «Сампо». Сознание Шрагина – не только управляемый объект, но и одновременно управляющий субъект. Мы не можем так просто убрать сознание Шрагина из нее, система может развалиться, сколлапсировать. Не надо забывать, что Шрагин еще занят на разработке «Арарата». Пусть это упрощенный коммерческий вариант «Сампо», но он дает конторе миллиарды долларов дохода и доступ к миллионам компьютеров по всему миру.
– Ну, майор Рокотов, какая-то правда-истина в твоих словах присутствует, – задумчиво посмотрев на опустевшую рюмку, сказал генерал. – А ты что думаешь, Зинаида? Рокотов, конечно, давний знакомец Шрагина. Но и ты знаешь Шрагина, причем с другой стороны. И ты, надо полагать, будешь категорически против…
– Почему уж так категорически, Николай Павлович, – отозвалась несколько погрустневшая Зинаида. – Это я, а не Рокотов стала разрабатывать Шрагина, когда для него все было как будто кончено. Я вытащила его из психушки на Пряжке и лично грохнула рекетиров из «Малина Софт». Я устроила Шрагина на работу к Шерману и смонтировала ему в Бехтеревке системный биочип. Я в начале этой катавасии успела загрузить в шрагинский биочип платформу Сампо. Это я получила из-за Сереженьки по голове от господина Тугаева. Это я, едва выкатилась из реанимации, занималась доводкой киберпротезов, которые поставил Ваджрасаттва. Это я превратила Виртуэллу из чистой шрагинской шизы в управляющий модуль. Так что я не против, при определенных условиях, конечно.
– Честно говоря, я рад, что не надо персональное дело Шрагина сдавать в архив…– признался генерал. – Но в любом случае красотку Каширскую надо от него убирать. Как говорится, поматросит и бросит. Так что давай, Зинаида, снова вступай в дело. Там, на выселках, кстати, соседняя изба продается по цене самовара.
– Каширскую не надо от него убирать, – сказал Рокотов.
– Но она же, судя по последним сведениям, помирать не собирается.
– Не она, а он, – отозвался Рокотов. – Скорее всего, Шрагин не протянет и пяти лет.
– Ладно, посмотрим, кто будет еще жив через пяток лет, – опять согласилась Зинаида. – Кроме того, я могу повторить вслед за Рокотовым: Каширская – это мои ноги и руки, моя, так сказать…
– Но избенку-то надо приобресть, – подытожил Николай Павлович. – С недвижимостью шутки плохи…
Майор Рокотов расслабил мышцы спины и закрыл глаза. Он не знает, будут ли гиперсолдаты Николая Павловича лучше, чем зомби Антуана Энгельманна. Но сегодня он вернул свой долг Сергею Шрагину. И он участвовал в Творении восьмого дня. А это куда важнее, чем получение подполковничьих погон или ордена боевого красного знамени…
Рокотову показалось, что он встает и идет, проходит через Портал, за которым его ждут Они.
Рокотов увидел женщину строгого и благородного вида, которая показалась ему Матерью. А за ней стояли другие, шрагинская Элла была только одной из Них.
Сами того не замечая, мы сотворили Их, подумал майор Рокотов, а завтра Они пройдут через этот Портал, чтобы творить нас.
