даже я должен преклоняться перед ней. Любить ее. Обожествлять.
Хмыкнул с отчетливым презрением и шокировал внезапным признанием:
— В те времена мы и впрямь были почти равны богам. Но все же не боги… Впрочем, это не помешало Мэб создать собственные летописи и внести нас туда именно богами: Благая, Всеблагая и Неблагой. Несусветная чушь, очередная попытка привлечь мое внимание, но до сих пор в некоторых старых книгах встречается упоминание именно о трех богах.
— Погоди… — Я была так обескуражена, что даже перебила. — Получается, Всеблагая — тоже фейри?!
— Родная дочь Мэб от лорда фейри Неблагого двора, — кивнул Тим. — Очень способная девочка… Насколько я знаю, единственная, кто пережил великую войну дворов без потерь, потому что не приняла ничью сторону, успев достигнуть великого просветления до начала активной фазы конфликта и просто уйдя от нас в иную реальность. Я не виню ее… Это ее выбор.
Я все еще пыталась переварить факт, что Тим лично знаком с богиней этого мира и когда-то она была для него обычной девчонкой (ну прямо, как я!), а он уже ловил потерянную мысль и развивал ее дальше.
— Я отклонился от рассказа, прости. Однажды я пришел на свидание, но прождал впустую, хотя раньше Рина никогда их не пропускала. Я забеспокоился, начал искать. Отправил в ее деревню своих слуг, но они лишь напугали жителей… — Лорд поморщился. — Я был глуп и не понимал, что люди боятся всего, что выглядит непривычно. Зато сумел узнать, что отец Рины нашел ей жениха. Правильного. Человека. Я вспылил… — Тим грустно усмехнулся, — и снова не подумал о последствиях. Пришел прямо на свадьбу в своем истинном облике и предложил ей выбор: я, ее любовь, или какой-то человек, которого она даже толком не знает.
На этот раз фейри замолчал на несколько минут, но я не торопила, интуитивно понимая, что это далеко не конец и Тим лишь собирается с мыслями. Так и оказалось.
— Она испугалась и выбрала его. Я был молод… И я пришел в ярость. Меня предали, а чувства растоптали. При всех. Это было очень больно, цветочек… — Чувствуя, как я напряглась, лорд снова провел ладонью по моей спине, успокаивая. — Нет, я никого не убил. Фейри ценят жизнь во всех ее проявлениях, даже если это фейри Неблагого двора. Но я ответил им равнозначным поступком: украл невесту. Прямо из-под носа жениха. Не скрывая ни своей сути, ни своих слуг. Рассмеялся прямо ему в лицо и предложил пари: если он победит меня, я отдам ему Рину; если нет — она моя.
Я покачала головой, хотя и сама не понимала, осуждаю ли такое решение, а может, наоборот, понимаю, но Тимлэйн не стал ждать моих комментариев и зло усмехнулся.
— Он даже не пришел. Представляешь? Этот трус и лицемер просто не пришел. Рина не верила. Называла меня лжецом и… чудовищем. Мне было плохо. Стыдно. Я ненавидел… Нет, не ее. Себя. Я отпустил ее на следующее утро, дав слово, что никогда не трону и всегда буду ждать, а она привела в мой дом селян. — Фейри приглушенно хмыкнул, когда я бессознательно сжала пальцами его плечи, и аккуратно убрал прядку с моей щеки. — У них никогда бы ничего не вышло, но Мэб подсуетилась и тут: очаровав кого-то из селян, эта двуличная тварь дала им артефакт, способный ослабить меня настолько, что со мной мог справиться даже мальчишка. Но не позволила им сделать это едва ли не в последний момент. Забрала. Подлечила… И поставила ультиматум: она или смерть.
На этот раз я даже дышать перестала.
— Я выбрал смерть, цветочек. Ты не представляешь, как я был уничтожен, когда понял, что Рина желает мне смерти. Девушка, которую я просто любил… Моя душа уже была мертва. Но Мэб не устроил ответ. — Фейри иронично хмыкнул. — Она была гениальным артефактором, лучшей среди целителей, но безумной женщиной. Тот диск, который ты сняла с моего тела — ее творение. Он стал той вещью, которая подчинила мое тело, не тронув разум. Мэб приходила ко мне. Разговаривала. Умоляла. Спрашивала. Угрожала. Хвасталась, что ее творение гениально и лишь капля ее добровольно отданной крови способна вернуть меня к жизни. Жизни у самых нижних степеней ее трона, потому что должности шута, пажа и воина уже заняты. Сначала она приходила каждый день, наслаждаясь своей мнимой властью надо мной, затем реже… А потом война добралась и до ее леса и не пощадила никого. Даже ее. И все эти годы, столетия… Тысячелетия. Я жил лишь отчасти. Осознавая происходящее, но не в силах ничего изменить. Слышал, как росли деревья. Чувствовал, как умирали братья. Ненавидел и бесился. Прощал и грустил. Тосковал и надеялся на чудо…
— Но как… — выдавила из себя еле-еле, пришибленная чужой жестокостью настолько, что не могла внятно озвучить всего одну-единственную, но очень важную мысль. Как?! Как у нас получилось?!
— Ты ее прямой потомок, цветочек, — в очередной раз за утро шокировал меня Тимлэйн. — Очень дальний, но потомок. Придя в мои пещеры в сопровождении свиты и окропив диск кровью, ты сумела то, что не удалось бы больше никому. — Фейри заглянул в мои глаза и твердо произнес: — Ты дала мне второй шанс, Маари. Поверила. Доверилась. Доказала, что люди бывают разные. И я бесконечно благодарен тебе за все. Ты — истинная принцесса Эринхейма, цветочек. И скоро это увидят все.
— Кто все? — прошептала, почему-то резко испугавшись.
— Все твои подданные, принцесса, — с привычной лукавой улыбкой произнес лорд и ловко сел, бережно придерживая меня за спину, чтобы не упала. — Или думала, я шучу?
— Мне кажется, я до сих пор брежу…
Я замотала головой, словно это могло помочь, но Тим с приглушенным смешком обнял мое лицо ладонями и нагло поцеловал, пользуясь моей беспомощностью.
— Марина… — Фейри едва ли не впервые назвал меня тем самым, правильным именем, на которое я отзывалась всю свою жизнь, и я неосознанно замерла, чувствуя, что сейчас услышу что-то очень важное. Что-то такое, отчего вся моя жизнь окончательно разделится на до и после. В груди бешено колотилось сердце, я не могла даже толком вдохнуть, но при этом не могла отвести взгляда от его непривычно серьезных глаз, глядящий прямо в душу. — Я люблю тебя, мой маленький цветочек. Ответь, могу ли я надеяться на взаимность?
— Я…
Я была права. Моя жизнь больше никогда не будет прежней. Но…
— Я тоже должна тебе кое-что рассказать, — выдавила еле-еле, но как бы ни было мне страшно и тяжело, даже и не
