сделать? Каким образом мечтает поиздеваться? Гордился бы им Мендес? Я направляю всю свою злость в кулаки. Краем глаза замечаю, как Кас и Марго сражаются бок о бок. Не могу не вспомнить слова Арги о том, что любовь к нему лишь отвлекает меня. Расправляю плечи, хватаю оружие поудобнее и уверенно бросаюсь на тех, кто с готовностью бы прирезал меня.
Четыре Чистильщика окружают нас с Эстебаном, мы становимся спина к спине.
— Помнишь, как тебя укусили гадюки в каньонах Седоны? — спрашивает слегка запыхавшийся Эстебан.
— У меня до сих пор есть шрам, — говорю я, касаясь отметины на левой руке.
— Отлично.
Он ловит солдата за запястье, останавливая удар. Я вижу, как расширяются зрачки. Так всегда бывает, когда он заглядывает в чей-то разум. Сейчас он может предугадать каждое движение этого солдата. За считанные секунды противник теряет и оружие, и сознание. Сочтя Эстебана большей угрозой, трое остальных набрасываются на него, давая мне возможность напасть на них со спины.
Одна из солдат ловит меня, укладывает на лопатки и придавливает собственным весом, прижимая лезвие к горлу. Эстебан подбегает к ней сзади и рассекает внутреннюю часть колен. Она падает, громко крича.
— Спасибо, — тяжело дыша, говорю я.
— Ты была права, Рен. Насчёт всего.
— Сражайся, потом извинишься. — Я сжимаю его руку. — Уже две линии!
Мы пользуемся преимуществом, но третья шеренга представляет собой кавалерию из двух дюжин всадников. Гвардейцы Нурии смыкают ряды вокруг неё. Мы могли бы отступить и обойти реку, но сзади нам преградили путь.
— Кас, — зову я, потянув его за рукав.
Жители цитадели Кресценти выходят из своих домов. Они вооружены дубинками, мётлами, кухонными ножами и прочей утварью. Если зрение меня не подводит, то у одной женщины даже щипцы для еды в одной руке и сковородка в другой, и масло капает на мостовую.
— Нурия, — привлекает её внимание Кастиан. Герцогиня поворачивает голову. Древний серебряно-синий флаг Тресороса появляется в одном окне за другим. Люди присоединяются к нам и скандируют её имя, пока всадники пытаются успокоить испугавшихся лошадей. Пехотинцы нападают на нас, а люди отбиваются зубами, ногтями и всем, что попалось под руку.
— Надо напугать их лошадей, — говорю я.
— Эй, львёнок, — кричит Марго Кастиану.
— Не назы… — Кастиан пинает солдата в грудь, разворачивается и останавливает второго, уже собиравшегося раздробить принцу его златокудрую голову, — …вай меня так.
Марго злорадно хохочет, беря его за руку. Вместе они объединяют усилия, и пульсация их магии ощущается сразу. Высоко над головами поднимается волна, блестящая утренним светом. Под крики толпы: «Слава древним богам! Слава небесам!» — эта волна обрушивается на Кайе-Оропуро.
— Это просто иллюзия, тупое ты животное! — орёт Паскаль на своего коня, и в следующий миг падает на дорогу.
— Последняя шеренга! — кричу я.
Последняя баррикада — это один ряд солдат, отделяющий нас от гавани. Но в этот момент Чистильщики решают перегруппироваться. Паскаль и его отряд готовы снова броситься в бой. Алессандро каким-то образом вновь оказался на передовой.
— Последняя, — тихо повторяет Дез, стирая пот со лба. Поворачивает голову ко мне и подмигивает, как бы говоря: «Всего-то?»
— Вам некуда идти, — орёт судья. — Сложите оружие и сдайтесь, изменники короны.
— Никогда! — выпаливает Нурия, выступая вперёд. — Твоим зверствам пришёл конец.
Я замечаю, как Дез смотрит на неё с восхищением, а потом становится рядом с ней. Мы с Кастианом присоединяемся с другой стороны.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — выплёвывает Алессандро. — Ты всего лишь брошенная подстилка принца.
— Я дочь великих королев! — Голос Нурии рассекает воздух. — Мы остановим Руку Правосудия. И начнём мы, мой дорогой муженёк, с тебя.
Я слышу свист. Стрела пронзает горло мужчины, стоящего совсем рядом с Алессандро. Судья издаёт жуткий крик, словно это из его горла сейчас бьёт фонтаном кровь. Мы все оглядываемся в поисках напавшего, раздаётся знакомый звук горна.
В гавани стоит небольшой корабль, на мачте развевается флаг пиратов Сан-Пьедрас. Десятки мориа сидят на перилах, висят на снастях. Солдаты короля приходят в замешательство, поворачиваются к нам спиной, а мы пользуемся моментом.
— Извиняюсь за опоздание, Рената, — громко произносит Мэриам, откидывая капюшон. — Не так-то просто украсть корабль.
Эликса рядом с ней натягивает тетиву, целясь в Алессандро.
— Следующая прилетит в твоё горло.
Судья выкрикивает приказы, но тщетно. Мы их окружили. Пираты Сан-Пьедрас выходят на пристань и единым отрядом движутся с одной стороны, а гвардейцы Нурии — с другой. Всё больше горожан выходят на улицу, швыряя всё подряд в судью и солдат короля и скандируя имя Нурии из Тресороса.
Обезоружив Чистильщиков, мы оставляем их на растерзание жителям Кресценти, а сами поднимаемся на четыре речных суда. Мы мчим против течения, зная, что нельзя останавливаться, пока не доберёмся до Андалусии.
Глава 31
Не сказать, что я полностью готова вернуться в столицу Пуэрто-Леонеса, но выбора у меня нет. Лейре берёт на себя командование нашей баржей, координируя гребцов. Кастиан увлечён разговором с Саидой и Мэриам, знакомя членов моего бывшего отряда с пиратами, встреча в море с которыми изменила всё.
— А где капитан Арги? — спрашиваю я Эликсу. Мы стоим на корме, глядя, как цитадель Кресценти становится всё меньше и меньше.
Эликса широко улыбается. Её непослушные кудряшки лезут в глаза из-за ветра.
— После всего, что ты нам показала, мы не могли остаться в стороне. Но ты сама знаешь, как упряма капитан. Впрочем, она просила кое-что тебе передать.
— Да?
— Она хотела сказать тебе спасибо за то, что помогла ей вспомнить.
Я оглядываюсь на Кастиана. У нас не было возможности поговорить с глазу на глаз с той последней ночи на корабле, но он ловит мой взгляд, и мы просто радуемся ещё одному дню, в котором мы вместе.
Резкий вопль привлекает всеобщее внимание:
— Эликса?!
Моя подруга оборачивается, услышав своё имя. На носу корабля стоит Марго. Её глаза широко распахнуты, на лице — потрясение. И только в этот момент я замечаю: тот же длинный острый нос, те же сапфировые глаза и тот же смех. Мне всё время казалось, будто я уже была знакома с Эликсой раньше. Она говорила, что родом из Риомара. И я помню о главной трагедии в жизни Марго, когда она потеряла младшую сестру. Вот только потеряла не навсегда, а на несколько лет.
— Марголина?
Они проталкиваются через скопление людей и обнимаются так крепко, словно хотят стать единым целым. Марго обхватывает руками лицо Эликсы.
— Я думала, ты умерла… Я думала…
Эликса касается шрама, что виднеется сквозь персиковый пушок над ухом.
— Я
